1
Он поморщился, паркуя свой «ситроен» возле аптеки на углу Жеромского и Макушинского на Белянах. Поребрики в этом городе был слишком высоки даже для гидравлической подвески его французского крейсера. Быстро нашел невысокий дом, в котором жил Венцель, и взбежал на третий этаж. Прежде чем нажать звонок на бронированных дверях, вызвавших удивление, зажал большие пальцы в кулаки и устремил взгляд вверх. Если и теперь он не добудет ничего, позволяющего завершить дело Телята, это конец.
Кароль Венцель открыл ему дверь, сразу вдвойне удивив: за дверью была установлена солидная решетка, дополнительно отделявшая квартиру от коридора, а сам Венцель выглядел так, что никто не мог бы заподозрить в нем сотрудника Института национальной памяти. Он скорее напоминал работающего по контракту менеджера в процветающей рекламной фирме. Низенького роста, чуть выше Тома Круза – если вообще выше, но больше ничего нельзя было поставить ему в вину. Босой, одет в шорты и белую рубашку поло, он производил впечатление особы, состоящей исключительно из мускулов.
Не накачанных мускулов культуриста, а сильных мускулов человека, отдающего каждую свободную минуту спорту. Загорелый, гладко выбритый, с черными густыми волосами ежиком. Похоже, в возрасте Шацкого, но прокурор рядом с историком выглядел будто его дядя.
– Вы не спрашиваете, не следил ли кто за мной? – спросил Шацкий ехиднее, чем собирался, думая, что если бы он поднялся на цыпочки, Венцель мог бы пройти у него под мышкой.
– Они знают, где я живу, – коротко ответил Венцель.
Каждая деталь в квартире, казалось, кричала о том, что тут живет холостяк. Она имела площадь не более тридцати метров и когда-то наверняка состояла из комнаты и кухни. Теперь помещения объединили. Два окна выходили на одну и ту же, западную сторону. Между ними на стене нарисовано еще одно окно, за ним – горы. Шацкий не был уверен, но похоже, что это гребень Высоких Татр с перевалами Козьим и Замарлой, видимый со стороны Гонсеницового става. Давно он не встречал такого вида. Жизнь идет, а у него все одно и то же: работа – жена, жена – работа, ребенок – жена – работа. Но это изменится. Уже меняется.
Одну из стен помещения целиком занимал книжный шкаф с книгами и папками. Только он и свидетельствовал о профессии хозяина.
Остальное – письменный стол, соединенный с раскладной кушеткой, телевизор, компьютер с wi-fi, динамики в каждом углу, плакаты всех серий «Звездных войн» на стенах и шикарный экспресс высокого давления на почетном месте в кухне – игрушки взрослого мальчика, живущего самостоятельной жизнью.
– Хочешь кофе? – спросил Венцель, указав на экспресс.
Шацкий поддакнул. Он подумал, что хозяин мог бы для приличия предложить ему перейти на ты, ведь они были плюс-минус ровесниками и работали в той же сфере. Пока тот крутился у экспресса, прокурор решал, рассказать историку вначале о деле или предупредить, что его уже нашли. Выбрал первое.
Он подробно рассказал Венцелю о ходе терапии и описал потенциальных убийц: Рудского, Ярчик, Каима и Квятковскую, передал содержание разговора с Врубелем, который посоветовал ему искать отсутствующую особу. Рассказал о счастливых номерах Телята, газетах и об удивительном убийстве Камиля Сосновского, след которого затерялся в полицейских архивах. Наконец, о разговоре с капитаном Мамцажем и о картотеке, вычищенной департаментом «D», о котором Подольский не желал говорить.
Венцель некоторое время молчал, а потом громко рассмеялся.
– С моей точки зрения, ты все уже знаешь, – сказал он. – Нужно только соединить факты.
– Умоляю, давай без загадок.
– Прежде всего, Камиль Сосновский, лежащий в ванне с перерезанным горлом, связанными вместе руками и ногами. Ты наверняка знаешь, кого связывали подобным образом в восьмидесятые годы, но чуть раньше. Все знают.
– О боже.
– Близко…
– Ксендз Ежи
[111].
– Вот именно.
– Ты хочешь сказать, что Сосновского убила эсбеция? Для чего?
Венцель пожал плечами.
– Либо для того, чтобы обуздать его стариков, либо по ошибке. Такие вещи случались. Я расскажу коротко, кому ты наступил на мозоль, чтобы понимал, о чем речь. Ты, наверное, более-менее знаешь сферу их действий: Департамент III занимается оппозицией, Департамент IV – костелом и слежкой за фигурантами, организацией персональных источников информации, а также ведет центральную картотеку, систему досье и так далее.
Шацкий подтвердил.
– Люди думают, что это была милицейская бюрократия, и что все эсбеки, вроде поручика в фильме «Контролируемые разговоры», которого играет Ковалевский, – бестолковые служаки, собиравшие ненужную информацию. К слову сказать: терпеть не могу фильмы Бареи. Хенциньского за эти «разговоры» тоже не люблю.
– Почему?
– Потому что это ложь, играющая на руку этим сукиным сынам, да еще как! Постоянно играющая им на руку. Ложь, благодаря которой людям вбили в голову, что ПНР – удивительная страна, где, может, и нелегко жилось, но всем было весело.
– А разве это отчасти не так? – Шацкому нравились фильмы Бареи.
Историк вздохнул и посмотрел на него так, будто собирался выставить вон.
– Спроси у Камиля Сосновского. Ты действительно думаешь, что это была единственная жертва? Почему никто, мать их так, не желает понять, чем была ПНР? Тоталитарной системой, основанной на репрессиях и угнетении граждан любыми средствами, где слово имела, в первую очередь – как бы патетически это не звучало, служба террора, то есть вездесущая, следящая почти за всеми и в любую минуту готовая отреагировать служба… Курва! – Венцель явно разозлился. – Неужели ты не понимаешь, что они все время хотят, чтобы ты поверил в «Мишку» и «Брюнета вечерней порой»? Ничего удивительного. В них нет ничего о тюрьмах, несчастных случаях и исчезновении людей. Нет III Отдела, шантажа и своры предателей. Нет департамента «D».
– Прошу прощения, – укорил его Шацкий. – В восемьдесят девятом году мне было девятнадцать лет.
– А мне восемнадцать, и что с того? Это освобождает от знания истории? Позволяет свести детство и жизнь стариков к «последней сосисочке»? Поздравляю! Может, купишь полкило берлинок и положишь на могилу Куроню? Пусть посмеется.
– Простите великодушно, – процедил Шацкий, – но я не работаю в ИНП. Не узнаю ежедневно о преступлениях эсбеков. А если прихожу кое-что узнать, вместо того чтобы поделиться информацией, мне устраивают выволочку. Если хочешь, чтобы я ушел, скажи прямо. Не хочешь – расскажи, что знаешь. Остальное побоку.
Венцель наморщил лоб и взъерошил волосы.
– «D» значит дезинформация и дезинтеграция. Это была самая закамуфлированная структура в МВД. Они так говорили о себе: «конспирация в конспирации». Она существовала как в центре, так и в воеводствах в виде секций «D». Ее люди занимались грязной работой. Их деятельность основывалась на распространении сплетен, натравливании на оппозицию, очернении. Шантаж, похищения, побои, а также убийства. Я знаю, ты об этом не слышал, но их существование вполне логично. Неужели ты веришь в аппарат террора, чья деятельность ограничивается доносами и признаниями собственных сотрудников? Вот именно.
