– Сладкий, как цветочный мед.
– Еще слаще. Слушай, если ты проедешь три квартала прямо, то справа будет магазинчик. За ним достаточно места, чтобы припарковаться. Просто скажи тому, кто там работает, что ты со мной и мы здесь ради бабушки. Нам будет нужно место для парковки, по крайней мере, на две ночи, может быть, на три.
– Три ночи? – спросил он. – На парковке за магазинчиком?
Она скорчила ему рожицу, потом спустилась вниз, повернулась и посмотрела ему в глаза.
– Увидимся здесь минут через десять. Так ведь?
– Может быть, мне стоит проверить масло и давление в шинах, ну, знаешь…
– А может, тебе надо прийти сюда и познакомиться с моей семьей?
– Есть, капитан, – сказал он.
– И попытайся не умничать, ладно?
– Я уже пытался, – улыбнулся он.
– И однажды ты научишься. Скоро увидимся.
Она закрыла дверь и понеслась к крыльцу, в море душных объятий. Те скорбящие, что не обнимали Джейми, время от времени бросали взгляды на Демарко.
– Ох, – пробормотал он и помахал всем незнакомцам.
Глава двадцатая
Поставив фургон в дальний угол посыпанной гравием стоянки за магазином «Мясо, молоко и наживка Кэппи» в Абердине, штат Кентукки, Демарко вошел в маленький магазинчик и представился продавцу.
– Так вы с Джейми? – спросил мужчина. – Без всякой хрени? Вы женаты или как?
Его возраст было трудно определить из-за жирных черных волос и недельной щетины. Он был одет в рваные джинсы и грязную черную футболку с сильно потертым логотипом «Металлики». Демарко дал продавцу чуть больше сорока, а футболке – не меньше тридцати. На руках мужчины были грубо набитые татуировки – череп со скрещенными костями на одном предплечье, а на другом змея.
– Вы ее знаете? – спросил Демарко.
– Знаю ли я Джейми Мэтсон? Она проводила здесь каждое лето до тех пор, пока ей не исполнилось семнадцать или около того. Так что да, я ее знаю. Очень даже.
Демарко пожалел, что у него нет дубинки или фонарика. Один резкий удар, и эта ухмылка слетит с губ продавца. Вместо этого Демарко потянулся за бумажником.
– Я с радостью заплачу столько, сколько вы сочтете нужным.
Мужчина почесал свой затылок.
– Для Джейми, – сказал он, – я дам лучшую скидку. Пусть будет двадцать… не, накину-ка еще десятку. У меня есть несколько постоянных клиентов, которые взбесятся из-за того, что ты занял их парковочное место.
Демарко раскрыл кошелек и достал две двадцатки. Он сунул их в руку мужчины.
– Я так понимаю, вы будете там спать? – спросил продавец.
– Возможно, – ответил Демарко.
Мужчина улыбнулся и запихнул деньги в карман:
– Ну ладно. Тогда, видимо, я еще увижу вас двоих. Передавайте привет Джейми.
Демарко развернулся, его рука потянулась к двери, когда продавец спросил:
– У Джейми все такой же дерзкий ротик? Не знаю, что меня заводило в ней больше – этот самый ротик или упругая задница.
Демарко остановился; кровь бросилась ему в лицо, отчего заболели глаза. Затем он повернулся и улыбнулся.
– Осталось и то, и другое. Единственная разница в том, что теперь все это дополняет диплом магистра по психологии и общий рейтинг 96 процентов в использовании пистолета, дробовика, слезоточивого газа и трех видов боевых искусств.
Продавец моргнул:
– Я слышал, что она пошла куда-то в органы.
– За всю мою историю она – единственная женщина-кадет, которая «сделала» 205-килограммового мужчину, используя только удушающий захват. Через три секунды он уже стоял на коленях.
– Я думал, что эти удушающие захваты запретили.
– Но не боковой сосудистый захват шеи. Перекрывает весь доступ крови к мозгу. Вырубает вот так, – сказал Демарко, щелкнув пальцами.
Заметив выражение лица продавца, Демарко подошел ближе, затем наклонился вперед и заговорил мягче:
– Конечно, если человек действительно этого заслуживает, мы можем удерживать его столько, сколько понадобится. Однако вычислить, сколько именно мозговых клеток надо убить, очень даже непросто. Мы с Джейми любим ошибаться в чуть большую сторону, понимаете? Зачем выпускать их обратно на улицу, когда лишних десять секунд давления могут заставить их пускать слюни в суп всю оставшуюся жизнь?
Кадык продавца дрогнул, когда он тяжело сглотнул.
– Кстати, – продолжил Демарко, – я так и не услышал вашего имени.
– Ричи, – сказал продавец и отвернулся на несколько секунд.
– Эти татуировки у вас из тюрьмы?
– Из местной тюрьмы. Я долго никогда не сидел. Ничего серьезного, просто… всякая подростковая хрень.
– Все, что мы делаем, серьезно, дружище.
Ричи кивнул и потер свою руку.
– Понял. Я все понял.
Глава двадцать первая
Припарковав фургон, Демарко не спеша направился к дому на Джексон-Роуд. Он надеялся, что у него будет еще год или около того, чтобы подготовиться к встрече со всей семьей Джейми. Мать, три брата, столько тетушек, дядюшек и двоюродных братьев, что даже она сама с трудом их всех помнила. От одной только мысли об этой удушающей толпе людей, бросающих на него фирменный мэтсоновский взгляд, тяжелели ноги.
Больше десяти лет он жил один. Он уже почти одичал, когда встретил Томаса Хьюстона. Недолгая дружба положила начало каким-то алхимическим изменениям в нем, а затем объятия Джейми оживили эти изменения, сделав их почти необратимыми. Труднее всего было отбросить свой солдатский стоицизм при посторонних. Он хотел избавиться от этого, действительно хотел быть открытым, беззаботным и полным жизнерадостности. Но как стать тем, кем он никогда не был?
И вот он медленно шагал и любовался широкими чистыми улицами Абердина. Аккуратными дворами и домами. Яркой зеленью, розовыми и желтыми тонами ухоженного ландшафта, все это благоухало цветочной пряностью лета. За пять минут он увидел больше бабочек, чем за все лето в Пенсильвании. И обнаружил, что улыбается. Чувствует себя как-то легче. И подумал, если все эти бабочки могут меняться, то почему он не может?
Бабушкино крыльцо проглядывалось сквозь листву березы. Внезапно он снова стал тучным, потным и небритым после долгой дороги, с тяжестью в желудке от еды на заправках, которой они питались с тех пор, как узнали о смерти бабушки.
К тому времени, когда он свернул на тротуар и направился к крыльцу, семь пар глаз были устремлены на него, и все разговоры смолкли.
– Всем привет, – сказал Демарко, поднимаясь по четырем широким ступенькам.
– Уже припарковал свой корабль? – спросил улыбающийся парень. Он был высоким и стройным, а его короткостриженые волосы – скорее оранжевыми, чем рыжими.
