– Это и не Ройс, и не Макгинти, – сказал Демарко.
Глаза Эмери медленно закрылись. С каждым выдохом он тихо хрипел.
– Это все, что ты сможешь от него выведать, – сказала Кэт. – Теперь оставь его в покое.
Демарко кивнул и заговорил:
– Ничего, если я задам вам еще пару вопросов?
– Только быстро, – сказала она.
– Очевидно, он говорил вам о тех семи девушках. Вы верите, что он никак в этом не участвовал?
Эта чертова война, на которую его послали, забрала его здоровье, как физическое, так и ментальное, – глаза ее горели. – Когда он узнал, что было в той церкви, это его просто с ума свело. Еще хуже, чем все кошмары, которые он успел повидать. Он пришел сюда в надежде снова обрести покой. И смотри, что из этого вышло.
– Поэтому вы в меня стреляли? – спросил Демарко. – Чтобы спугнуть меня?
– Ему не понравилось, что я это сделала, – теперь она смотрела на собаку. – Сказал позволить тебе прийти, раз уж нашел нас. Он всегда знал, что рано или поздно кто-то придет.
– Он знал, что я был там в клетке?
– Не сразу. Он на меня так разозлился, что я тебя там оставила, что хотел сам встать и вытащить тебя. Это его почти убило.
Затем она встала и подняла с пола костыль рядом со стулом Демарко. Протянула его.
– Этот суп, скорее всего, организм быстро переварит, – сказала она. – На заднем дворе есть пристройка.
Она взяла его миску и ложку, стакан с водой и салфетку, отнесла их в раковину и принялась мыть водой из ведра. Демарко хотел задать еще несколько вопросов, но понимал, насколько шатко сейчас его положение. Еще он знал, что она была права насчет супа, учитывая сорок с лишним часов голодания; его живот ужасно напрягся. Он оперся на трость, поднялся и заковылял к двери.
Глава сто двадцать третья
На пути между хижиной и пристройкой он увидел ручной насос и кран, два огородных участка с овощами и травами, огороженных проволокой, полторы связки дров и грязный четырехколесный квадроцикл. Он хотел бы еще полюбоваться садом, но требовательный живот толкал его прямиком в уборную.
Когда через пять минут он вышел из маленькой пристройки, Кэт уже ждала его у ручного насоса. Она взяла средство для мытья посуды и сказала:
– Дай мне руки.
Он сложил их перед ней чашечкой. Она брызнула мыла ему на ладони, а когда он энергично растер их, стала поливала его пальцы и запястья ледяной водой.
– Как хорошо вы тут все обустроили, – сказал он ей. – Наверное, потратили на это кучу сил.
– Ты веришь в то, что он сказал? – спросила она.
Он потряс руками, чтобы сбрызнуть воду и высушить их.
– Не могу представить, зачем ему врать. Сейчас это не имело бы никакого смысла. – Он подождал какое-то время и добавил: – Хотя мне интересно, зачем он сменил имя?
– Не хотел больше иметь никаких дел с государством. Чтобы они нашли его. Начали расспрашивать. Совать свой нос. Он подумал, что будет лучше сам о себе заботиться, чем с их помощью.
Демарко кивнул, но не стал озвучивать свои мысли. А думал он о том, что сам когда-то так себя чувствовал. Как пушечное мясо, натренированное убивать. Обманутое. Преданное.
– Раньше он довольно хорошо играл на гитаре, – сказала Кэт. – Оттуда он имя и взял. Знаешь «Ночью, когда они ехали по старому Дикси»?
Демарко быстро мысленно пробежался по словам песни.
– «Его звали Вирджил Кейн», – процитировал он.
– А кто ее спел?
– Это был… Левон Хелм. Ну конечно. Вирджил Хелм.
– Раньше Эмери и сам песни сочинял.
– Хотелось бы мне их услышать.
Она посмотрела на горизонт, голубые и чуть размытые холмы вдалеке, небо, которое было тогда необычно ярким. А потом она запела, ее голос был мягким и низким:
– «Есть у меня история, но я не знаю, где начать. В начале и в конце мне будут сердце разбивать. И где-то с середины не вернуть уже все вспять. Я знаю, это грустно, но такова моей жизни печать». – Она помолчала, потом моргнула и сказала: – Это первый куплет. А следующий куплет – уже последний.
– Его вы тоже знаете?
Она кивнула:
– «Я воспряну, ножи наточу и меч. Наступила ночь, и меня уже нечем отвлечь. Где любовь-то моя? Красавицы все так жестоки. И похоже, умру я вовек одиноким».
Когда она допела, на глаза у нее навернулись слезы.
– Боже мой, – пробормотал Демарко. – Эмери это написал?
– Но он так и не закончил эту песню.
Демарко воспользовался случаем и положил руку на плечо. Она сразу же напряглась, но потом расслабилась. Женщина кивнула, коротко шмыгнула и повернулась к нему лицом.
– Забирайтесь внутрь квадроцикла, – сказала она ему. – Нам нужно немного прокатиться, а потом вам еще придется идти пешком.
Она взяла жидкость для мытья посуды и вернулась в хижину.
Часть его просто безумно горела чувством самосохранения и мыслью о возвращении к Джейми и мягкой кровати с кондиционером. Другая же его часть не хотела покидать это святилище высоко над Кентукки, эту Шамбалу, полную пения птиц и одиночества.
Он неуклюже залез на пассажирское сиденье квадроцикла, упершись в спинку только правым плечом, его неповоротная левая нога осталась выглядывать из открытой двери. Он оставил трость прислоненной к внешней стороне автомобиля.
Кэт вернулась с красно-черной банданой, которую держала обеими руками, и длинным плетеным кожаным шнуром, свисающим с петли на поясе. Она взмахнула банданой в воздухе круговыми движениями, формируя плотную повязку шириной в два дюйма. Он увидел бандану и понял, что сейчас будет, но не стал сопротивляться, а, наоборот, наклонился к ней, чтобы ей было легче закрепить повязку на его глазах.
– Я хотел спросить у вас о той клетке, в которой я был, – сказал он. – Это просто удивительная конструкция.
– Медвежья клетка, – ответила она. – Вытяни руки.
Он сложил руки вместе и протянул их ей.
– Меня не обязательно связывать. Я обещаю, что не стану поднимать бандану.
Он почувствовал, как вокруг его рук несколько раз туго обернулась кожаная веревка.
– Я знаю, ты кого-нибудь сюда пошлешь, – сказала она. – Я не стану упрощать тебе задачу.
– Если и пошлю, то только для того, чтобы оказать Эмери медицинскую помощь.
– Он ее не хочет, – сказала она, когда затягивала узлы. – И она все равно не поможет.
Демарко раздумывал над ответом, но не придумал, что сказать, никакой аргумент ее не убедит.
– Это самая продуманная медвежья клетка, какую я когда-либо видел, – решил он сказать.
