– Наверное, для тебя это было ужасно, – сказала она. – Но малыш…
Она осеклась, раздумывая, что сказать дальше. Как с помощью простых слов можно потушить пожар?
– Я знаю, это трудно понять. То, почему все происходит именно так, – прошептала она, сжав вокруг него руки. – Но знаешь, что понять совсем не трудно? – спросила она. – И никогда не будет?
– Что? – спросил он таким же хриплым голосом, как и у нее, будто в его горле застрял ком.
– То, что чувствует к тебе мое сердце. А твое – ко мне. Это нечто прекрасное и полное света. И ничто там во тьме этого не изменит.
Он кивнул, но не сдвинулся с места. Где-то во тьме просигналила машина, залаяла собака. Через какое-то время жалобный козодой издал свой клич – короткий, резкий свист, а затем длинная, медленно затихающая трель.
– Теперь мы можем вернуться в кровать? – спросила Джейми, водя руками по его груди.
Через какое-то время он обернулся и улыбнулся. Положил руки на ее плечи и мягко развернул ее. И последовал за ней вверх по лестнице в темноту.
Глава сто тридцать восьмая
Он поспал совсем недолго, а потом снова проснулся. Его ноги просто не лежали на месте, и после того, как он несколько раз согнул и разогнул их, он оставил попытки снова уснуть и поднялся с постели. Ему нужно было с кем-то поговорить. Ему нужна была новая информация. Такая, какую не мог предоставить ни один министр или советник.
Он тихонько оделся и на цыпочках вышел из комнаты, оставив там и костыль, и трость. Внизу он прополоскал рот в раковине на кухне. Он хотел кофе, но не так сильно, как нечто другого.
Десять минут спустя он стоял на тротуаре перед домом Розмари Туми – этакая неподвижная фигура в сером предрассветном сумраке. Утро пахло влажной травой, деревьями, клетрой и затхлой влажностью уходящей ночи.
Он нажал кнопку сбоку телефона и посмотрел на светящийся экран. 05:49. Это было слишком рано для визита?
«Старики рано встают, – сказал он себе. – Или спят допоздна».
В первый раз в жизни он не мог принять решения. И тут входная дверь распахнулась. Розмари стояла босая в пушистом розовом халате.
– Хотите зайти? – спросила она. И после того, как он кивнул, пригласила: – Ну тогда заходите.
Глава сто тридцать девятая
Она усадила его на диван – его левая нога была вытянута под кофейным столиком – спиной к широкому окну. Шторы были открыты, но тюль задернут, поэтому на него падал лишь слабый свет.
– Я могу сварить вам кофе, – сказала она ему, но ее голос был столь же приглушенным, как и свет.
Он отрицательно покачал головой:
– Простите, что так вот к вам врываюсь.
Она села в мягкое кресло справа от него, между ними стоял маленький столик с лампой.
– Просто скажите то, ради чего вы сюда пришли.
Он попытался собрать мысли в кучку.
– Вы помните, в нашу первую встречу?.. Вы сказали, что кто-то пытается привлечь мое внимание.
– Я помню, – сказала она.
– Я думаю, возможно… возможно, это произошло.
Она ждала, пока он скажет что-то еще, но он лишь продолжал на нее смотреть, низко опустив подбородок и нахмурив лоб. Тогда она открыла ящичек в конце стола и достала оттуда бархатный мешочек винного оттенка.
– Вы хотите, чтобы я снова разложила вам карты?
– Я не знаю, – сказал он. – Не думаю.
– Тогда зачем вы сюда пришли, сержант?
– Не знаю, верю ли я во все это. Не знаю даже, хочу ли я в это верить.
– А вы верите, что у вашего сына есть душа?
– Вам Джейми об этом рассказала? О моем сыне?
Она улыбнулась, но без всякой застенчивости.
– Она рассказала своей бабушке, а Лоис рассказала мне. Она так хотела с вами встретиться. Вы бы с ней поладили, я в этом уверена.
Он кивнул. И потом почувствовал, как его мысли снова разбегаются, как будто дикий ритм его сердца отпугивает их.
– Так что? – спросила она.
– Мэм?
– Вы верите, что у вашего сына есть душа? Вы должны. Иначе зачем вам сидеть у его могилы каждое воскресенье?
– Это вы тоже от Лоис узнали?
– Или от мамы Джейми, – улыбнулась она.
Полминуты протекли в тишине.
– Это нормально, – сказала она ему. – Вы чувствуете, будто мы нарушаем ваше личное пространство. Но это нормально. Мы не должны жить в изоляции, понимаете?
Когда Демарко снова поднял на нее взгляд, она выкладывала карты Таро на краю кофейного столика.
– Мне хотелось думать, что, возможно, он как-то меня видит, – сказал он, – то, как я сижу рядом с ним. Хотелось, чтобы он знал, как сильно я по нему скучаю. Как мне жаль за то, что случилось.
Он смотрел, как в три ряда выстраиваются карты. Смотрел, как она их изучает. Она дотронулась указательным пальцем до центральной карты.
– У вас что-то изменилось. Где вы были?
Его грудь заболела. В голове так и роились мысли.
– Он был старше. Я не был уверен. И я не понял, что он сказал.
– Вы имеете в виду, что он пришел к вам?
Демарко кивнул.
– Во сне?
– Не знаю. Это должен был быть сон. Но я не смог услышать, что он мне говорил. Все было нечетким. А потом, в другом сне, он и вовсе молчал.
– Язык духа, – сказала она ему, – это символ и метафора. Он никогда не сообщает напрямую. Поэтому вы должны найти смысл в том, что вы чувствовали. Именно это важно. Что вы чувствовали, когда увидели его?
Демарко помотал туда-сюда головой. Некоторые вещи слишком личные. Он всегда прятал свое горе и свою вину. А теперь и прекрасную грусть от встречи с его сыном. Радость, болезненную утрату. Никто больше не должен был нести эту ношу.
И все остальное, все другие. Визит его отца. Хьюстона. И те тонкие девчачьи руки на его плечах и спине, они не толкали, а скорее подбадривали, направляли. Ничто из этого не было пугающим. Не было нежеланным.
– Но почему там? – спросил он. – Почему не все те разы, когда я был дома?
– Где это все произошло?
Он не ответил, а лишь прищурившись смотрел на карты.
– Он там, где вы, дорогой. Надо лишь помолчать и прислушаться.
Демарко опустил голову и прижал кончики пальцев к краю глаз. Он шмыгнул носом, его дыхание было быстрым и прерывистым. Он пытался никак не шевелиться, пока по его рукам текли слезы.
– Райан? – сказала она, а потом, помолчав, добавила: – Мы же можем перейти на «ты»?
