– Бог ты мой, ненавижу, когда они так плачут, – пожаловалась она. – Это хуже всего.
Карл покачал головой, еще раз обыскав кошелек парнишки.
– Терпи, подруга, – сказал он. – Эти его слезы – самое оно для хорошей фотографии. Последняя пара минут – единственный раз за всю его жалкую жизнь, когда он не притворялся.
Наблюдая, как он запихивает вещи парнишки обратно в вещмешок, Сэнди хотела спросить, можно ли оставить себе школьное кольцо его подруги, но решила, что оно того не стоит. Карл все продумывал заранее и мог превратиться в лютого маньяка, если пренебречь хоть одним правилом. От личных вещей надо избавляться как следует. Это правило № 4. А может, № 5. Сэнди никак не могла запомнить порядок правил, сколько бы Карл ни вдалбливал ей в голову, но навсегда запомнит, что Гэри Мэттью Брайсон любил Хэнка Уильямса и не выносил армейский яичный порошок. Потом у нее заурчало в животе, и она задумалась – всего на секунду, – можно ли есть ягоды с куста у него над головой или не стоит.
Час спустя они встали у безлюдного гравийного карьера, который проезжали раньше, когда Сэнди и рядовой Брайсон еще обменивались шутками и строили друг другу глазки. Она припарковалась за маленькой бытовкой, склепанной из обрезков досок и ржавых листов жести, и заглушила двигатель. Карл вышел из машины с вещмешком и канистрой бензина, которую они всегда возили при себе. В паре ярдов за сараем положил сумку на землю и обрызгал бензином. Когда все занялось, вернулся в машину и обыскал с фонарем заднее сиденье, нашел жвачку, прилепленную под подлокотником.
– Хуже ребенка, – сказал Карл. – Уж вроде в армии их должны приучать к порядку. Если эти русские когда-нибудь решат напасть, с такими бойцами нам пиздец. – Он аккуратно отклеил жвачку ногтем большого пальца и вернулся к костру.
Сэнди сидела в машине и смотрела, как он ворошит пламя палкой. Рыжие и синие искры скакали, трепетали и исчезали во тьме. Почесала укусы клещей у лодыжек и забеспокоилась из-за жжения между ног. Она еще не говорила об этом Карлу, но была практически уверена, что подхватила какую-то заразу от другого парнишки, которого они подобрали пару недель назад в Айове. Врач ее уже предупреждал, что еще доза-другая – и детей у нее не будет, но Карлу не нравились фотографии с презиками.
Когда костер потух, Карл ногой разбросал пепел по гравию, потом достал из заднего кармана засаленную бандану и собрал туда раскаленную пряжку от ремня и дымящиеся остатки армейских ботинок. Забросил в гравийный карьер и услышал тихий плеск. Стоя на краю глубокой ямы, Карл думал о том, как Сэнди обвила солдатика руками, когда увидела, как Карл откладывает камеру и вынимает пистолет, – будто это его спасет. Всегда выкидывала такую фигню с красавчиками, и, хотя понятно, что ей хотелось растянуть удовольствие, это все-таки не какая-нибудь сраная оргия. По его мнению, это была единственная истинная религия – ее он искал всю жизнь. Только вблизи от смерти Карл чувствовал присутствие чего-то божественного. Теперь он поднял взгляд, поглядел, как в небе сгущаются темные тучи. Стер пот со лба и вернулся к машине. Если повезет, может, сегодня пойдет дождь, хоть немного смоет всякую грязь из воздуха и станет наконец свежее.
– Какого хрена ты там делал? – спросила Сэнди. Карл достал из кармана рубашки новую сигару и начал снимать упаковку.
– Поспешишь – людей насмешишь.
Она протянула руку.
– Просто дай мне, блядь, фонарь.
– Ты чего?
– Пописать хочу, Карл, – сказала она. – Господи, я сейчас лопну, а ты там стоишь и ворон считаешь.
Карл жевал сигару и смотрел, как она уходит за сарай. Пара недель в дороге – и от нее опять ничего не осталось: ноги как чертовы зубочистки, жопа – доска доской. Теперь еще месяца три-четыре откармливать. Убрав катушку пленки с ней и солдатиком в маленький металлический футляр, сунул его к остальным в бардачок. Когда Сэнди вернулась, Карл уже зарядил в камеру новую пленку. Она отдала фонарь, и он убрал его под сиденье.
– Можно сегодня переночевать в мотеле? – устало спросила она, заводя машину.
Карл достал сигару изо рта и поковырял кусочек табака, застрявший в зубах.
– Сперва надо прокатиться.
Спустившись на юг по 79-му, они пересекли Миссисипи и въехали в Иллинойс по шоссе 50 – эта дорога за последние пару лет стала им до боли знакома. Сэнди гнала, и ему пришлось несколько раз попросить ехать помедленней. Попасть в аварию и застрять внутри машины или потерять сознание было одним из его главных страхов. Иногда об этом снились кошмары – он видел, как лежит в больнице, пристегнутый к койке наручниками, и пытается объяснить полиции пленку. Одна такая мысль чуть не запорола весь кайф после солдатика, и он крутил ручку радио, пока не поймал волну с кантри, вещающую из Ковингтона. Они оба молчали, но время от времени Сэнди мычала в тон протяжным песням. Потом зевала и снова закуривала. Карл считал раздавленных жуков на лобовом стекле и готовился перехватить руль, если она задремлет.
Проехав сотню миль по маленьким тихим городишкам и просторным темным полям кукурузы, они нашли заштатный мотель из розовых цементных блоков под названием «Рюмка на ночь». Был уже почти час ночи. На парковке с разбитым асфальтом стояли три машины. Карл несколько раз нажал на звонок, пока в конторе наконец не включился свет и дверь не приоткрыла пожилая дама с металлическими бигуди в волосах.
– Это в машине ваша жена? – спросила она, прищуриваясь на универсал за спиной у Карла. Он оглянулся, с трудом разобрал в сумраке огонек сигареты Сэнди.
– Глаз-алмаз, – похвалил он, выдавив короткую улыбку. – Да, жена.
– Вы откуда? – спросила женщина.
Карл хотел было назвать Мэриленд – один из немногих штатов, где он еще не был, – но потом вспомнил про номер машины. Подумал, что любопытная кошелка наверняка его уже заметила.
– С севера Кливленда, – ответил он. Женщина покачала головой, потуже запахнула халат.
– Мне доплати, а я бы там жить не стала, одни грабежи да убийства.
– Что есть, то есть, – сказал Карл. – Сам все время как на иголках. Для начала – сплошные ниггеры. Блин, да жена уже почти из дома не выходит. – Потом достал из кармана деньги солдатика: – Так сколько за номер?
– Шесть долларов, – ответила женщина. Он облизнул палец, отсчитал несколько банкнот по доллару и протянул ей. Она ненадолго ушла, потом вернулась с ключом с протертой и морщинистой картонной биркой. – Седьмой номер, – сказала она. – Он в самом конце.
В номере было жарко, душно и пахло средством от тараканов «Блэк Флаг». Сэнди направилась прямиком в ванную, а Карл включил портативный телевизор, хотя в такое время ночи в эфире не было ничего, кроме ряби и помех, – по крайней мере в таком захолустье. Скинув ботинки, он начал стягивать с кровати тонкое клетчатое покрывало. На плоских подушках валялись шесть дохлых мух. Он уставился на них, потом сел на краю кровати и поискал в сумочке Сэнди ее сигареты. Снова пересчитал мух, но число не изменилось.
