Допросив девушку, он вышел из забегаловки и поехал в парк штата у тюрьмы – ждать, пока Татер Браун завезет деньги. По рации что-то прохрипел диспетчер: вроде бы в Хантингтон-Пайке переехали пешехода, и Бодекер сделал звук потише. Несколько дней назад он уладил еще одно дело для Татера – воспользовался значком, чтобы вытащить человека по имени Кунрод из старой хибары в низинах у Пейнт-Крика, где тот скрывался. Оказавшись в наручниках на заднем сиденье, тот думал, что шериф везет его в город на допрос, пока машина не остановилась у гравийной дороги на вершине Руб-Хилла. Бодекер не сказал ни слова, просто вытянул Кунрода из машины за металлические браслеты и поволок в лес метров на сто. Как только тот перестал вопить о правах и начал умолять о пощаде, Бодекер зашел ему за спину и выстрелил в затылок. Теперь Татер торчал пять тысяч долларов – на тысячу больше, чем шериф потребовал в первый раз. Этот садист Кунрод избил одну из лучших шлюх в стрип-клубе у Татера, пытался выковырять ей матку вантузом. Гангстеру пришлось выложить еще три тысячи в больнице, чтобы вправили начинку назад. Единственный, кто заработал на этой сделке, – Бодекер.
Сэнди вздохнула и спросила:
– Ладно тебе, Ли, что за хрень ты несешь?
Бодекер запрокинул стакан, стал грызть лед.
– Ну, если верить девчушке, твоего муженька звать Билл и он большой фотограф из Калифорнии. Наплел, что он накоротке с кучей кинозвезд.
Сэнди отвернулась к раковине, окунула еще пару грязных стаканов в прохладную воду.
– Он небось просто ее разыгрывает. Иногда Карл любит подшутить над людьми, чтобы на реакцию посмотреть.
– Ну, судя по тому, что я видел, реакция что надо. Надо сказать, никогда не думал, что жирдяй на такое способен.
Сэнди бросила тряпку и повернулась к нему.
– Ты что еще удумал? Шпионишь за ним?
– Эй, я тебя злить не хотел, – сказал Бодекер. – Решил, что тебе захочется знать.
– Карл никогда тебе не нравился, – сказала она.
– Господи Иисусе, Сэнди, да он же тобой торговал!
Она закатила глаза.
– А ты-то у нас святой!
Бодекер надел темные очки и выдавил улыбку, показав Сэнди крупные белые зубы.
– Я здесь закон, девочка. В этом вся разница, – Ли бросил на стойку пятидолларовую банкноту, вышел и сел в машину. Просидел несколько минут, уставившись через лобовое стекло на обшарпанные трейлеры на Райских Акрах – так называлась стоянка передвижных домов по соседству с баром. Потом уронил голову на подголовник. Прошла уже целая неделя, о пропаже ублюдка с вантузом никто не заявил. На часть денег он подумывал, пожалуй, купить Шарлотте новую машину. Очень хотелось на несколько минут прикрыть глаза, но в эти дни не стоило засыпать у всех на виду. Дело принимало крутой оборот. Бодекер задался вопросом, когда ему придется прикончить Татера – или, если уж на то пошло, когда какой-нибудь сукин сын решит прикончить его самого.
29
Воскресным утром Карл испек для Сэнди блинчики – ее любимое блюдо. Прошлой ночью она пришла домой пьяная, как всегда – в унылом настроении. Стоило ей опять вспомнить про свои никчемные чувства, он ничего не мог сказать или поделать, все об стенку горох. Ей просто надо было разобраться в себе. Пару ночей поквасит, поноет – а там и в себя придет. Карл знал Сэнди лучше, чем она сама себя. Завтра вечером – или, может, послезавтра, – после закрытия бара она трахнется с посетителем – каким-нибудь селюком, стриженным по-армейски под ежик, у которого дома жена да три-четыре сопляка. Тот наговорит Сэнди, как жалеет, что не встретил ее раньше, до свадьбы со своей старой свиноматкой, что она – главная красотка на деревне, и все будет отлично, пока она опять не захандрит.
Рядом с ее тарелкой он положил пистолет двадцать второго калибра. Его Карл купил несколько дней назад за десять долларов у пожилого мужика, которого встретил в «Белой корове». Со стволом под рукой бедный сукин сын боялся застрелиться. Прошлой осенью у него скончалась жена. Он паршиво с ней обходился, признался старик, даже когда она лежала при смерти; теперь же ему стало так одиноко, что аж невмоготу. Он рассказал все это Карлу и малолетней официантке, а в широкие окна забегаловки звенел льдистый снег, ветер на улице раскачивал металлический знак. На старике было длиннополое пальто, от которого пахло древесным дымом и мазью от простуды «Викс Вапораб», и синяя вязаная шапка, усеянная катышками и натянутая по самые уши. Пока он исповедовался, Карлу пришло в голову: а ведь, когда они отправятся на охоту, Сэнди не помешает собственная пушка – просто на всякий пожарный, если что-то пойдет не по плану. Карл удивился, как он раньше не допер. Всегда был настороже, но и на старуху бывает проруха. Теперь Карл радовался, что купил оружие, – чувствовал, что становится мудрее.
Чтобы убить из двадцать второго, надо стрелять в глаз или даже совать ствол прямо в ухо, но это все же лучше, чем ничего. Он однажды так делал – сунул пистолет в ухо одному студенту, какому-то кудрявому мудаку из университета Пердью, тот все хмыкал, когда Сэнди рассказывала, что мечтала поступить в колледж учиться на стилиста, но потом застряла за стойкой, все пошло своим чередом, а стало быть так и надо… После того как они связали парня, Карл нашел в кармане его куртки книжку – «Стихотворения Джона Китса». Спросил гондона по-хорошему, какой у него любимый стишок, но к этому времени хлыщ уже обосрался и слушал невнимательно. Карл открыл книгу на каком-то стихе и начал читать, мальчишка рыдал, и голос Карла становился все громче и громче, чтобы заглушить его мольбы, пока не дошел до последней строчки – что там было, уже и не упомнишь, какая-то херня про любовь и славу, хотя, надо признаться, тогда у Карла от нее аж волосы на руках встали дыбом. Потом он спустил курок, и с другой стороны из головы студентика вылетел комок влажных серых мозгов. Когда тот завалился, глазницы у него наполнились кровью, как два маленьких огненных озерца, так что снимок получился просто шикарный; но то был тридцать восьмой, а не какой-то пугач двадцать второго калибра. Карл был уверен, что если показать тому вонючему хрычу снимок с парнишкой, так сраный нытик вмиг передумает кончать с собой – по крайней мере, стреляться из пистолета. Официантке показалось, что Карл ловко выманил у старика оружие, пока тот не наделал себе вреда. Той ночью он мог бы поиметь ее на заднем сиденье универсала, если бы захотел, так она расписывала, какой он замечательный. Еще несколько лет назад этой мелкой сучке от него было бы не уйти, но теперь такие вещи уже лишились для Карла притягательности.
– Что это? – спросила Сэнди, когда увидела у тарелки пистолет.
– Просто на случай, если что-то пойдет не так.
Она покачала головой, отодвинула оружие на его сторону стола.
– Это твоя работа – следить, чтобы ничего не случилось.
– Да я так, к слову…
– Слушай, если у тебя уже нервишки шалят, так и скажи. Господи боже, хотя бы дай знать раньше, чем нас обоих под монастырь подведешь, – сказала Сэнди.
