– Я ведь уже говорил, мне не нравится такой тон, – ответил он. Посмотрел на стопку стынущих блинчиков. Она к ним даже не притронулась. – И жри давай лепешки эти херовы, поняла?
– Пошел ты, – сказала она. – Буду есть, что хочу. – Она встала, и он смотрел, как она забрала кофе в гостиную, слушал, как включился телевизор. Поднял двадцать второй калибр и прицелился в стену между кухней и диваном, на котором она наверняка усадила свою тощую жопу. Постоял так пару минут, прикидывая, сможет ли выстрелить, потом убрал оружие в ящик. Весь остаток холодного утра они молча смотрели киномарафон Тарзана по десятому каналу, а потом Карл пошел в магазин «Биг Бер» и купил галлон ванильного мороженого и яблочный пирог. Ей всегда нравились сладости. Если придется, он их ей в глотку затолкает, думал Карл, расплачиваясь на кассе.
Много лет назад он слышал, как один из хахалей его матери рассказывал, будто в былые дни мужчина мог продать жену, если оказывался на мели или если она ему надоела: тащил на городской рынок, привязав паршивке на шею лошадиную подкову. По сравнению с этим запихать Сэнди мороженое в пасть – ничего особенного. Люди и сами порой не понимают, как им везет. Его мать точно не понимала. Человек по имени Линдон Лэнгфорд – самый умный из длинной череды ублюдков, с кем она путалась за время своего бренного существования, фабричный рабочий с завода «Дженерал моторс» в Колумбусе, который иногда читал настоящие книжки, когда пытался бросить пить, – дал Карлу первые уроки по фотографии. Ты, главное, помни, однажды сказал ему Линдон, люди в большинстве своем любят, когда их снимают. Почти что угодно сделают, если наведешь на них камеру. Карл никогда не забудет, когда первый раз увидел на одном из снимков Линдона голое тело матери: та была привязана к кровати удлинителями, а на голову надета картонная коробка с двумя прорезями для глаз. И все-таки Линдон, когда не пил, был вполне приличным человеком. Потом Карл сам все испортил: съел кусочек мясной нарезки, которую Линдон хранил у них в холодильнике на свои ночевки. Мать тоже этого так и не простила Карлу.
30
Когда Огайо снова согрелся и зазеленел, Карл начал всерьез планировать следующую поездку. В этот раз он подумывал о Юге, чтобы отдохнуть от Среднего Запада. Вечерами он изучал дорожный атлас: Джорджия, Теннесси, Виргиния, Северная Каролина, Южная Каролина. Две с половиной тысячи километров за неделю – вот что он всегда планировал. Хотя обычно они меняли машины, как только расцветали пионы, теперь он решил, что с одной-единственной вылазкой универсал еще справится. Да и Сэнди уже зарабатывала не так, как раньше, когда регулярно выходила на панель. Ее братец постарался.
Как-то в четверг, лежа в кровати поздно вечером, Сэнди сказала:
– Все у меня, Карл, не идет из головы этот пистолет. Может, ты и прав. – Она умолчала о том, что, кроме пистолета, из головы не выходила официантка из «Белой коровы». Как-то Сэнди даже туда зашла, заказала молочный коктейль, пригляделась к девчонке. Лучше бы Ли ни о чем не говорил. Больше всего ее беспокоило, как эта девчонка похожа на саму Сэнди, только прежнюю, до встречи с Карлом: такая же нервная, стеснительная и услужливая. Потом, несколько ночей назад, когда Сэнди наливала выпивку мужчине, с которым недавно трахалась бесплатно, от нее не укрылось, что он больше не провожает ее взглядом. Когда через несколько минут она увидела, как тот уходит с какой-то зубастой фифой в фальшивых мехах, ей пришло в голову: возможно, Карл подыскивает замену. Было больно думать, что он ее может вот так предать, но почему он должен быть лучше всех остальных ублюдков, с которыми она знакома? Сэнди надеялась, что ошибается, но все же иметь при себе оружие – не такая уж плохая мысль.
Карл промолчал. Он с безысходным видом таращился в потолок, желая смерти домохозяйке. Его удивило, что через столько дней Сэнди вдруг заговорила о пистолете, но, может, она просто пришла в себя? Кем надо быть, чтобы не носить оружие при их-то занятиях? Он перевернулся на бок, высвободил толстые ноги из-под одеяла. Снаружи было уже градусов пятнадцать – и это в три часа утра, а старая сука так и не отключила термостат. Он не сомневался: она это нарочно. Недавно они опять успели поцапаться из-за того, что он поет по ночам. Карл встал, раскрыл окно, постоял на ветерке, чтобы хоть немного остыть.
– Почему передумала? – наконец спросил он.
– Ой, не знаю, – ответила она. – Как ты сказал, никогда не угадаешь, что может случиться, правильно?
Он уставился во тьму, потирая щетину на лице. Карла пугала одна мысль о постели. Его сторона пропотела насквозь. Может, сегодня лечь на полу у окна, подумал он. Наклонился к рваной оконной сетке и сделал несколько глубоких вдохов. Черт, так и задохнуться недолго.
– Она это назло, чтоб ее.
– Чего?
– Не выключает блядское отопление, – пояснил Карл.
Сэнди привстала на локтях: темная сгорбленная фигура Карла напоминала какое-то погруженное в раздумья мифическое чудовище, которое вот-вот расправит крылья и воспарит.
– Но ты же научишь меня стрелять?
– Конечно, – пообещал Карл. – Чего там уметь. – Он услышал, как она сзади зажгла спичку и затянулась сигаретой. Повернулся к кровати. – Будет у тебя выходной – съездим куда-нибудь, потренируешься чуток.
В воскресенье около полудня они выбрались из квартиры на вершину Руб-Хилла и спустились с другой стороны. Он свернул налево, на грязный проселок, и остановился, когда дорога уперлась в свалку.
– Откуда знаешь это место? – спросила Сэнди. Пока не появился Карл, она частенько бывала здесь по ночам – на свалке ее трахали парни, о которых уже и вспоминать не хотелось. Она всегда надеялась, что, если даст, парень будет относиться к ней, как к своей девушке, может, даже сводит на танцы в «Зимний сад» или «Арсенал», но так ничего и не дождалась. Как только им перепадало, о ней забывали. А бывало, даже отбирали у нее чаевые и отправляли домой пешком. Она выглянула в окно и увидела в канаве использованную резинку, натянутую на горлышко бутылки из-под молока «Бунс Фарм». Парни звали это место Депо – и судя по всему, зовут до сих пор. Если подумать, она ни разу в жизни не была на танцах.
– Да просто катался как-то раз по округе, вот и заприметил, – сказал он. – Напомнило мне то место в Айове.
– Имеешь в виду, с Пугалом?
– Ага, – ответил Карл. – «Калифорния моя, еду я домой», тот самый хуесос, – он потянулся через нее и открыл бардачок, достал двадцать второй калибр и коробку с патронами. – Пошли посмотрим, на что ты способна.
Он зарядил пистолет и поставил на отсыревший заляпанный матрас несколько ржавых консервных банок. Потом вернулся к капоту и выстрелил шесть раз метров с десяти. Сбил четыре банки. Еще раз показав, как перезаряжаться, отдал оружие.
– Влево слегка косит, сучонок, – предупредил он, – но это ничего. Не столько целься, сколько показывай, как пальцем. Просто задержи дыхание, а как выдохнешь, жми на крючок.
Сэнди взяла пистолет обеими руками и прицелилась по мушке. Зажмурилась и спустила курок.
