Как только Эрвин вышел, мимо на восток пронеслись три патрульных машины со сверкающими огнями и вопящими сиренами. Сердце на миг екнуло в груди, а потом затрепетало. Он прислонился к кирпичной стене здания и попытался закурить, но руки слишком тряслись, чтобы зажечь спичку, прямо как у той женщины вчера вечером. Сирены вдали затихли, он достаточно успокоился и смог-таки закурить. Тут в переулок рядом с вокзалом заехал автобус. Эрвин смотрел, как выходит десяток с чем-то человек. Парочка – в военной форме. Водитель – щекастый мужчина с кислым лицом, в серой рубашке и черном галстуке – откинулся на сиденье и натянул на глаза кепку.
Эрвин вернулся в мотель и весь остаток дня мерил шагами зеленый протоптанный ковер. Законники поймут, что он убил Престона Тигардина – это лишь вопрос времени. Не было ничего более идиотского, чем решение внезапно бежать из Коул-Крика, осознал парень. Что может быть очевидней? Чем дольше он ходил, тем яснее становилось: застрелив священника, он запустил в действие то, что будет преследовать его до конца жизни. Нутром он чуял, что должен немедленно покинуть Огайо, но не мог уйти, не взглянув еще разок на старый дом и молельное бревно. Что бы ни случилось, говорил себе Эрвин, надо разобраться с мыслями об отце, которые по-прежнему глодали его сердце. До тех пор ему не будет покоя.
Парень задумался, сможет ли еще когда-нибудь в жизни отмыться. В номере не было телевизора, только радио. Единственная станция без помех, которую он нашел, играла кантри. Он убавил громкость и попытался уснуть. Время от времени в соседнем номере кто-то кашлял, и звук напоминал о женщине, которая давилась кровью. Когда настало утро, она по-прежнему не шла у Эрвина из головы.
49
– Соболезную, Ли, – сказал Хаузер, когда подошел Бодекер. – Пиздец какой-то.
Он стоял рядом с универсалом Карла и Сэнди. Был вторник, около полудня. Бодекер подъехал только что. Фермер нашел тела приблизительно около часа назад, остановил на шоссе грузовик «Вандер Бред». На дороге один за другим выстроились четыре патрульных автомобиля, и вокруг стояли люди в серой форме, обмахивались шляпами и ожидали дальнейших приказаний. Хаузер был старшим помощником Бодекера – единственным, на кого он мог положиться в чем-то серьезнее мелких краж и штрафов за превышение. Что до остальных, то шериф не доверил бы им и переводить детей через дорогу перед школой с одним классом.
Он глянул на тело Карла, потом посмотрел на свою сестру. Помощник уже сказал по рации, что она мертва.
– Господи, – и голос у него чуть не надломился. – Господи Иисусе.
– Да уж, – сказал Хаузер.
Бодекер сделал несколько глотков воздуха, чтобы успокоиться, и сунул солнечные очки в карман.
– Дайте мне побыть наедине с сестрой пару минут.
– Конечно, – сказал помощник. Подошел к остальным, что-то тихо им сказал.
Присев возле открытой пассажирской двери, Бодекер пригляделся к Сэнди – морщинки на лице, гнилые зубы, потускневшие синяки на ногах. Она всегда была бедовой, но все-таки его сестрой. Он достал платок и вытер глаза. На ней были короткие шортики и облегающая блузка. Все еще одета как шлюха, подумал он. Сел на переднее сиденье, придвинул ее к себе и заглянул за плечо. Пуля прошла навылет через шею и вышла у спины, слева от позвоночника, в нескольких сантиметрах ниже входного отверстия. Теперь застряла в обивке дверцы со стороны водителя. Перочинным ножом Бодекер ее выковырял. На вид девятимиллиметровая. Рядом с педалью тормоза он заметил пистолет двадцать второго калибра.
– Задняя дверь так и была открыта, когда вы сюда приехали? – окликнул он Хаузера.
Помощник оставил мужчин на дороге и подбежал обратно к универсалу.
– Мы ни до чего не касались, Ли.
– Где тот фермер, который их нашел?
– Сказал, у него телушка прихворнула. Но я его хорошенько допросил перед уходом. Ничего не знает.
– Уже снимали?
– Да, только закончили, как ты подъехал.
Он отдал Хаузеру пулю, потом снова наклонился над передним сиденьем и прихватил платком двадцать второй калибр. Понюхал ствол, открыл барабан, увидел, что из пистолета стреляли один раз. Нажал на экстрактор, на ладонь выпали пять патронов. Концы были зажаты звездочкой.
– Черт, холостые.
– Холостые? На хрена они могут понадобиться, Ли?
– Не знаю, но это была большая ошибка, вот уж точно. – Он положил пистолет на сиденье рядом с сумочкой и камерой. Потом вылез из машины и подошел туда, где лежал Карл. Покойник все еще сжимал в правой руке тридцать восьмой калибр, а другой – ухватился за комок дерна. Казалось, он скреб по земле рукой. На раны уже слетелись мухи, еще одна сидела на нижней губе. Бодекер проверил пистолет.
– А этот гондон вообще ни разу не выстрелил.
– Оно и понятно – вон в нем сколько дыр-то, – ответил Хаузер.
– Да Карла-то было положить как нефиг делать, – сказал Бодекер. Отвернулся и сплюнул. – Никчемнее не бывает, – поднял кошелек, лежавший на теле, и насчитал пятьдесят четыре доллара. Почесал в затылке. – Ну, видать, это не ограбление, да?
– Есть вероятность, что к этому приложил руку Татер Браун?
Бодекер аж покраснел.
– С какого хрена ты это взял?
Помощник пожал плечами:
– Не знаю. Просто набрасываю идеи. Ну кто еще в округе занимается такой херней?
Поднявшись, Бодекер покачал головой.
– Нет, для этого скользкого хуесоса тут все слишком на виду. Если бы это сделал он, мы бы так легко на них не вышли. Он бы позаботился, чтобы они пару дней пообщались с личинками.
– Ну да, наверно, – пробормотал помощник.
– А что коронер? – спросил Бодекер.
– Должен уже ехать.
Бодекер кивнул на остальных помощников.
– Пусть поищут по полю, вдруг что найдут, а ты жди коронера. – Платком он отер с загривка испарину. Когда Хаузер ушел, Бодекер сел в универсал на пассажирское сиденье. Рядом с сумочкой Сэнди лежала камера. Бардачок был открыт. Под смятыми картами валялись катушки пленки, коробка с патронами тридцать восьмого калибра. Оглянувшись и увидев, что Хаузер еще говорит с помощниками, Бодекер сунул пленку в карман штанов, обыскал сумочку. Нашел чек двухдневной давности из «Холидэй-инн» в Джонсон-Сити, штат Теннесси. Вспомнил день, когда видел их на заправке. Шестнадцать дней назад, прикинул он. Почти вернулись домой.
Наконец заметил на траве что-то похожее на засохшую рвоту, по которой ползали муравьи. Сел на заднее сиденье и поставил ноги по бокам от лужи. Взглянул туда, где в траве лежал его зять. Тот, кого стошнило, сидел прямо здесь, сказал про себя Бодекер. Значит, Карл со стволом стоял снаружи, Сэнди сидела впереди, а сзади был кто-то еще. Он еще несколько секунд смотрел на рвоту. У Карла не было ни единого шанса выстрелить, когда кто-то выпустил три пули. А через какое-то время – видимо, после стрельбы – этому человеку стало очень нехорошо. Бодекер вспомнил свой первый раз, когда убил человека для Татера. Его той ночью чуть самого не стошнило. Значит, велика вероятность, заключил он, что тот, кто это сделал, не привык убивать, но с оружием обращается что надо.
