На его лице появилась печальная улыбка.
– Честно говоря, эта поляна ужаснула меня. Если двадцать калязинских богов могут общаться с тобой, то и остальные тоже.
– Думаешь, они попытаются воспользоваться мной?
«Неужели поэтому в церкви лгали мне?»
Малахия кивнул.
– На самом деле боги не могут заставить смертного выполнять их волю.
– Не могут или не хотят из-за каких-нибудь этических правил? – Надя нахмурилась.
Он приподнял ее подбородок.
– На что остальные могут тебя подтолкнуть? Теперь, когда узнали, на что ты способна?
– Да я даже не могу дозваться до двадцати богов пантеона, что раньше говорили со мной. Так что вряд ли привлеку внимание тех, кто старше и кто считался богами изначально.
Но он не выглядел убежденно. По правде говоря, она же привлекла внимание одного из старших и тех, кого считали изначальным. Но именно она стала инициатором их знакомства. Случилось бы это вообще, не окажись Надя в таком отчаянном положении?
– Надя, ты как маяк привлекаешь своей силой. Меня тянуло к тебе через всю Транавию, даже когда я…
– Когда ты? – подтолкнула она.
– Когда я… – повторил он.
– Выжил из ума? Спятил? Стал бессвязным бездушным чудовищем?
– Все верно. Именно таким я и был.
– И таким остаешься.
– Ну спасибо.
– Но ведь именно поэтому ты мог со мной общаться. Переплетение божественности.
– Я все еще не могу понять, случилось ли это потому, что ты украла у меня магию и связала со своей, или потому, что меня тянуло к тебе из-за того, кто ты на самом деле. Так что я не стал бы утверждать, что ты не сможешь привлечь внимание более древних и гораздо более опасных богов.
Озноб, вызванный страхом, прокатился по ее телу. Она согнула ноги в коленях и обхватила их руками. Она не задумывалась, что и он чего-то боится, но его опасения вполне обоснованны.
– И… – Он помолчал и покачал головой. – Твоя сила пугает.
– В монастыре…
– В монастыре я хотел посмотреть, не привлекла ли ты внимание какого-то падшего бога, но дело не в этом. Ты не черпаешь силы извне, как утверждала Пелагея. То, чем ты владеешь, ощущается как… – Он замолчал, подыскивая нужные слова. – Нечто древнее.
Надя уставилась на него.
– И я не знаю, что ты собираешься сделать, когда мы пересечем стену, – закончил он.
– Нет. Но при этом ты сам вкусишь силы, которой так жаждешь, – возразила она, зная, что сказала это лишь потому, что Малахия напугал ее.
– Я здесь не поэтому, и ты это знаешь, – огрызнулся он, и что-то опасное, порожденное хаосом, отразилось в его голосе.
– Игра на эмоциях не сработает, ты же понимаешь это?
Он вздохнул и откинул голову назад.
– Надежда Лаптева. – В его голосе смешались нотки порожденного хаосом чудовища и меланхоличного парня.
– И как много в этом скрытых мотивов?
Едва заметным глазу движением он потянулся к ней и обхватил лицо ладонями. Его прикосновение оказалось нежным, но этот порыв напомнил, как легко он мог убить ее. Как легко мог вонзить железные когти в ее череп.
– Ты глупая, раздражающая и смышленая девчонка, – пробормотал он. – Я хочу помочь тебе.
– Ох, и оскорбления прекрасно доносят твою точку зрения. Продолжай, у тебя прекрасно получается.
Малахия разочарованно застонал и прижался лбом к ее лбу.
– Тебе не обойтись без моей помощи, – наконец сказал он. – И я хочу помочь. Этого недостаточно, но я стараюсь.
– Этого и правда недостаточно, – тихо отозвалась она. – Я знаю, что ты лжешь мне.
– Я? – переспросил он.
– Я тоже была на той поляне, Малахия, – напомнила она. – И знаю, что видела. Твоя маска не выдержала, как только ты столкнулся с другими существами, обладающими силой.
– И что же, по-твоему, ты видела?
– Не знаю, – ответила Надя, обхватывая руками его лицо и рассматривая острые скулы и длинные ресницы.
Его изменяющиеся черты уже не пугали, как бы ужасно это ни выглядело. Но ее примитивный мозг не смог воспринять то, как он выглядел на поляне. Это полностью стерлось из ее памяти.
Что сотворила с ним обретенная сила? Ну, если не считать того, что превратила в монстра, порожденного из хаоса. Неужели он все еще оставался смертным?
И если то, что он сказал о ее магии, правда… то кто она такая?
– Тебя можно убить?
– Ты хочешь попробовать? Давненько ты не приставляла кинжал к моему горлу.
Она скользнула одной рукой вниз, пока не обхватила его горло. А затем надавила большим пальцем на его трахею. Малахия поежился.
– Если перерезать тебе горло, это убьет тебя?
– Все зависит от того, как ты это сделаешь, – сипло ответил он.
Надя ослабила давление, но еще на несколько секунд задержала руку на его горле, прежде чем зарыться пальцами в его волосы на затылке.
– Так о чем ты пытаешься меня спросить? – поинтересовался он.
– Ты бессмертен?
Он моргнул.
– Кровь и кости, надеюсь, что нет. Я так не думаю.
– Но ты сам говорил, что существуют древние Стервятники.
– Да, существуют. Но я Черный Стервятник. И когда-нибудь кто-то убьет меня, чтобы завладеть троном.
Он говорил об этом совершенно спокойно. Не то чтобы это не вызывало у него беспокойство, просто Малахия воспринимал это как нечто неизбежное. И от этого у нее вновь защемило сердце.
– Но такая огромная сила должна как-то на тебя повлиять.
Он посмотрел на нее с такой иронией. Его тело постоянно изменялось под давлением тьмы. Неужели этого недостаточно? Надя понимала, что это причиняло ему боль, и ожидала почувствовать торжество, ведь разве не этого он заслужил за то, как обошелся с ней? Но она все еще продолжала воспринимать Малахию как парня, который испытывал боль.
Притянув его голову ближе, она прижалась лбом к его лбу.
– Я не жалею о том, что сделал, – сказал он. – Но сожалею, что пришлось так много лгать. Я не ожидал, что ты окажешься настоящим сокровищем, и не ожидал, что начну заботиться о тебе.
– Ты слишком о многом заботишься. И к сожалению, это часть твоего обаяния.
И именно это погубит ее. Этот прекрасный парень, его чудовищная сила, его ложь и осознание, что ничего не имеет значения. Так что им просто суждено предавать друг друга.
Она не знала, как сдержать сумятицу, в которую превратились ее чувства. Желание, отвращение, ненависть и боль. И, боги, непреодолимое чувство вины. Надя уже столько всего лишилась: семьи, веры, Кости. Поэтому все еще пыталась удержать этого парня, который стал эпицентром ее боли, несмотря на то что она собиралась убить его.
