Он надвинул шапку пониже, чтобы посильнее скрыть шрам на лице, хотя и понимал, что его уловки бесполезны. Такие шапки шили только в Транавии, что само по себе привлекало внимание.
Войдя в здание, Серефин порадовался возможности скрыться с глаз крестьян, даже если и предстояло встретиться лицом к лицу с теми, кто находился внутри. Помещение наполняло тепло от горящего в центре очага. А в нос тут же ударил резкий землистый запах сушеных трав, развешанных на стене. Он никогда не понимал, зачем это делали, но сейчас почти не обратил на это внимания. Серефин устал и оказался посреди вражеской страны, так что любой встречный мог понять, что он транавиец, и тогда… Что? Его повесят? Отдадут войскам? Что ж, наверное, для него это стало бы лучшей участью.
Он сожалел, что рядом с ним не было Кацпера. Его друг и помощник мог бы оказаться полезным в тысячах мелочей, но главным образом потому, что прекрасно разбирался в бытовых вопросах. Они никогда раньше не попадали в подобную ситуацию, но Кацпер прекрасно умел находить подход к людям и заставлять их делать то, что ему необходимо. А еще вполне убедительно мог притвориться калязинцем.
«А вот меня этому не обучали», – с сожалением подумал Серефин. Он был солдатом, а не шпионом. И не учился притворству и дипломатии.
И сейчас ему предстояло рискнуть.
Серефин аккуратно пощупал подкладку кармана и вытащил тонкий мешок с горстью калязинских копеек. Их там лежало немного, но вполне хватит, чтобы оплатить горячую еду и теплую постель. А еще бутылку спиртного. Или две. Он надеялся, что хватит на две.
Компания, которая сидела вокруг длинного стола, не удостоила Серефина и мимолетным взглядом, поглощенная ожесточенным спором. Слова выкрикивались с такой скоростью, что у него не получалось уследить за ним. Ему удавалось лишь ловить отдельные обрывки: старик с длинной полуседой бородой спорил с парнем из-за политики, утверждая, что они находились в корчме и neznichi krovitz здесь не имели власти.
Серефин слегка нахмурился. Неужели деревня находилась рядом с крепостью одного из младших принцев? Вряд ли. И почему тогда тот не имел здесь никакой власти?
Серефин старался ограничиваться короткими фразами, пока разговаривал с трактирщиком, но тот просто махнул рукой в сторону двух длинных столов, стоящих поперек помещения. Стараясь избегать шумную компанию, Серефин занял место за вторым столом. Ему хотелось просто пережить все это, найти своих друзей… и не реагировать на странную тягу отправиться куда-то на запад. Существо хотело отомстить, но кому? Серефин тоже жаждал мести, хотя сам считал это воздаянием по заслугам, которое помогло бы лучше спать по ночам. Вот только убийство отца и брата могло окончательно сломить его. А он уже и так ходил по краю.
– Что за уродливая шапка.
Серефин оторвал взгляд от похлебки – ужасной на вкус, но зато теплой. По крайней мере, хлеб оказался съедобным, а алкоголь уже проник в кровь, делая реальность не такой ужасной. Фразу явно сказала женщина, которая сидела в метре от него и смотрела с таким выражением на лице, будто прекрасно знала, откуда взялась эта шапка.
– Уродливая шапка от уродливого солдата, – хрипло отозвался Серефин. – В такую погоду не до брезгливости.
Он сказал на шесть слов больше, чем хотел, зато женщина кивнула и отвернулась от него. Но только Серефин вздохнул с облегчением, как дверь в таверну открылась, впуская в комнату холодный воздух. Он среагировал молниеносно, тут же полоснув ножом по тыльной стороне ладони.
Раздались крики, а второй стол перевернулся, когда компания попыталась убраться подальше от Стервятника, вошедшего в зал. Серефин на мгновение прикрыл глаза. Сейчас он находился не в лучшей форме для сражения с одним из них.
А Стервятник явно пришел сюда по его душу. И теперь предстояло приложить много усилий, чтобы выбраться отсюда целым и невредимым.
Пригнувшись, Серефин увернулся от летящего в него клинка из магии. И голова тут же закружилась. Почему они всегда дожидались, когда он выпьет?
Хотя он сам виноват в том, что решил напиться, прекрасно понимая, что по его следу отправятся убийцы Руминского. А разве могло быть по-другому? Оставаться трезвым? Ну уж вряд ли.
Но почему появился Стервятник?
Может, его прислал Малахия, а не Руминский?
Вот только Серефин не мог воспользоваться магией. Потому что его тут же окрестят еретиком, ведь все знали: в Калязине жил лишь один клирик, и она находилась далеко отсюда. А Стервятник приближался. Под кожей Серефина бурлила сила, а вокруг головы и волос порхали мотыльки, так что вряд ли ему требовалось много усилий, чтобы обратиться к хаосу, подхватить звезды и бросить их в зазубренную железную маску. И тут же последовал ужасный, выворачивающий наизнанку крик, когда свет прожег не только маску, но и кожу Стервятника, оставляя на ней большие пузыри. Серефин отвернулся, чтобы не смотреть на это зрелище, но душераздирающие крики боли все так же резали уши.
«Ничего себе», – подумал он.
Серефин понадеялся, что не получит отдачи. Ведь он не задумываясь воспользовался силой, которую не понимал.
Стервятник вцепился когтями в бок Серефина, застигнув его врасплох. Его тело прикрывала лишь простая рубашка без всякой брони. Серефин зашипел сквозь зубы, чувствуя, как кровь потекла по боку. Но вслед за этим ощутил невольный всплеск силы, которую тут же попытался подавить, понимая, что даже если удастся выжить в этой схватке, попадет в другие неприятности.
Он увернулся от очередной атаки Стервятника и прижал руку к кровоточащему боку. Внезапно его зрение изменилось, став невероятно четким и ясным, и Серефин от неожиданности чуть не потерял равновесие. На одну прекрасную, ускользающую долю секунды он вновь мог видеть.
Так же внезапно все снова исчезло, сменившись ужасающей картиной. Те, кто пытался сбежать из таверны, стали трупами. Их плоть почернела и начала гнить. Выступающие части стерлись до костей, конечности оказались переломаны, а из глаз сочилась черная кровь. Вот только Серефин стоял посреди темного и гнетущего леса, который собирался поглотить его целиком, а затем выплюнуть, оставив лишь половину от человека, только существо, только мальчика, чей разум оказался разделен надвое, после того как боги бросили его и забыли о нем.
Но через мгновение лес исчез, а разум Серефина прояснился. Магия хлынула в его руки, разрывая кожу на костяшках пальцев, и он тут же направил ее в лицо Стервятника. От силы удара тот рухнул как подкошенный.
Серефин открыл рот, хватая ртом воздух, и потер глаза. Это ничего не значит. Это не должно ничего значить. Ведь иной вариант пугал до дрожи.
Он присел рядом с ошеломленным, но живым Стервятником.
– Czijow, – дружелюбно сказал Серефин. Он больше не видел смысла скрывать свое транавийское происхождение, потому что сомневался, что выберется из этой деревни живым. – Полагаю, тебя прислал Руминский.
Он замолчал и сорвал со Стервятника маску.
