Никакие силы не помогли бы удержать слезы, рвавшиеся из глаз. И все надежды, хранимые в душе, что жителям монастыря удалось выбраться, оказались ложными. Все, кого она любила, погибли. Единственная семья, которая у нее была, потеряна.
– Вот что делают транавийцы, Надя. Все, что они знают, – это разрушение и хаос. Так было и так будет всегда.
Надя прижала ладони к глазам, пытаясь сдержать слезы. Она не могла позволить себе сломаться. Не здесь, не сейчас, еще рано. Ей предстояло так много сделать.
– Ты не можешь найти оправдания. Ни для него, – сказал Костя, но его голос стал звучать мягче.
Он обхватил ее руку и прижал Надю ближе к себе. И она не стала сопротивляться, а уткнулась лицом ему в плечо.
– Прости, – прошептала она.
Даже после стольких месяцев, проведенных в Соляных пещерах, после всех побоев и истязаний, он все еще пах ладаном. Домом. Как же она скучала по этому запаху. Мир оказался холодным и жестоким, и ей очень хотелось оказаться в родных местах.
Наде очень хотелось, чтобы Костя понял, что она сделала то, что должна была сделать. Что она поддалась велениям своего неверного сердца, но теперь старалась этого не делать. Вот только она подвела свой народ и не знала, как это объяснить.
– Я не могла думать об этом, – выдавила она. – Мне нужно было двигаться вперед, и поэтому пришлось… заставить себя позабыть о случившемся.
– Что происходит, Надя?
Она отстранилась и вытащила кулон, который Костя сунул ей в руку перед их расставанием.
– Где ты его взял?
– Ты сохранила его, – побледнев как полотно, прошептал он.
Потянув за шнурок, она положила его себе на ладонь.
– Ты знаешь, что это такое?
Увидев, как Костя кивнул, Надя поняла, что все оказалось гораздо хуже, чем она предполагала.
– Почему ты отдал его мне?
– Чтобы сохранить, – признался он. – Церковь… Я имею в виду… Мне следовало…
– Кто дал его тебе, Костя? – чувствуя, как от его слов по коже пробирается озноб, спросила она.
Ей не следовало использовать кулон. Ведь для освобождения Велеса из темницы требовалась кровь. Но великая и святая девушка-клирик запятнала бы себя подобным богохульством.
«Что я наделала?»
– Несколько лет назад в монастырь пришла женщина. Она попросила разрешения поговорить со мной. Отец Алексей сказал, что она хочет, чтобы с тебя не спускал глаз самый близкий тебе человек.
– Не спускал с меня глаз, – повторила Надя.
Что это значило? Что, по мнению священников, она должна была сделать?
Костя нахмурился.
– Женщина отдала мне кулон, но так внятно и не объяснила, что мне следует с ним делать. Лишь твердила, что он должен оставаться в безопасном месте и поближе к клирику, потому что только ты можешь предотвратить ужасающую неизбежность, – объяснил он. – Прямо так и сказала. Ужасающую неизбежность.
Вот только Надя позволила этому случиться. Хуже, она собственными руками запустила цепь событий.
– Еще она добавила, что находиться с тобой невероятно опасно, но это необходимо. Я так и не понял, что она имела в виду.
«Мне никогда не следовало использовать силу Велеса, – с болью осознав произошедшее, подумала Надя. – Никогда не следовало выпускать его на свободу».
– Ты так и не рассказала мне, зачем тебе Черный Стервятник, – продолжил Костя, и в его голосе вновь прорезались ледяные нотки.
– Мне нужна его сила. Я собираюсь отправиться на запад.
Костя покачал головой.
– Не верю, что ты не можешь справиться сама, без помощи этого чудовища.
– Кос… – раздраженно начала она, но он тут же перебил ее.
– Нет. Перестань оправдываться, – выпалил он. – Мы должны уйти отсюда. Твои раны уже достаточно зажили для путешествия. Отсюда всего неделя пути до монастыря в Привбелинке. Поехали со мной, Надя. Давай вместе вернемся в Калязин, отыщем войска, и все вновь станет, как должно быть.
«Как должно быть». Но для кого? Для старой Нади, которая, ничего не зная, жила за монастырскими стенами и которую бы перевозили по стране в качестве номинальной фигуры и оружия? Она не собиралась возвращаться к этому.
Но ее молчание не насторожило Костю. Он схватил Надю за руки от несдерживаемого энтузиазма.
«Он правда верит, что я отправлюсь с ним», – чувствуя, как сжимается сердце, подумала она.
Как бы ей хотелось, чтобы все оказалось так легко и просто.
– Костя, – медленно начала она с мольбой в голосе. – Я не могу.
На его лице отразилось недоумение.
– Что? Конечно, можешь. Мы все уладим, Надя. Вместе. Все будет хорошо.
Костя поцеловал ее в лоб, и, прежде чем она успела его остановить, обошел ее и направился к дому.
– Боги, – прошептала Надя.
Она еще долго стояла в сарае, пока холод медленно проникал в ее кости, прежде чем наконец последовать за ним.
Войдя в дом, Надя осторожно села за стол. Малахия тут же посмотрел на нее, но, как только заметил кровь на ее тунике, в его глазах отразилось какое-то странное, настороженное выражение.
– Он отправился туда, – указав на другую комнату, сказал он. – Что с тобой случилось?
– Ну, на самом деле ты, – равнодушно ответила она.
Париджахан неодобрительно фыркнула и отправилась позвать Рашида.
– Понятно, – тихо отозвался Малахия.
– Но, думаю, твоя попытка пронзить меня насквозь не самое страшное из твоих прегрешений.
Он в ответ лишь закатил глаза.
Надя вздохнула. Вот так теперь все и будет. Отлично. Ей необязательно с ним дружить, нужно лишь потерпеть немного, пока все не уладится. И тогда все закончится.
В комнату вошел Рашид. Стоило ему увидеть кровь на тунике Нади, как он застонал и ткнул пальцем в сторону Малахии.
– Я его не била, – сказала Надя, – но все еще могу это сделать.
Аколиец опустился на скамью рядом с Надей.
– Можно?
– Только если он не будет смотреть, – заявила она.
Малахия вновь закатил глаза и опустил голову на стол.
Усмехнувшись, Рашид потянул ее тунику вверх, а затем развязал повязку на боку и аккуратно протер кровоточащие раны.
– Перестань напрягаться, или они никогда не заживут, – попросил он.
Надя фыркнула в ответ. Его руки согревали ее кожу теплом, пока он перевязывал ее раны свежими бинтами.
– Я устала сидеть без дела. Нам нужно выяснить, куда пропал Серефин.
Малахия поднял голову.
