– Не извиняйся, я все равно не спал. Но Рашид, возможно, отомстит тебе утром.
Это вновь вызвало у нее смешок. Надя сложила бусины на колени, а затем принялась пересчитывать их. И тут же поняла, что нескольких не хватало.
– Я надеялась, что смогу заставить его понять. – Она вытерла глаза. – Если бы он только дал мне все объяснить… – Хотя вряд ли бы ей удалось сделать это. – Он хочет, чтобы я вновь стала девушкой из монастыря. Только ее давно уже нет.
Малахия склонил голову набок.
– Хочешь поговорить об этом?
– Нет. Я… Я хочу, чтобы ты ушел, Малахия.
Печаль отразилась на его лице, но он тут же спрятал ее.
– Это справедливо, – прошептал он, а затем начал подниматься.
– Я думала… – Надя замолчала.
Малахия замер на мгновение, а затем медленно опустился обратно на пол.
– Даже не знаю. Я просто дура. Я не ожидала, что он мне доверится. – Надя засунула в рот шнур, чтобы слегка намочить растрепанный край, а затем вновь попыталась нанизать бусину. – Я считала Костю своим лучшим другом. И думала, что он знает меня, но, полагаю…
Она замолчала, не в силах высказать то, чего так опасалась. Что Костя дружил с клириком, а не с Надей. Ей все еще не хотелось верить в худшее о нем. Он имел полное право злиться. И желать смерти Малахии. А то, что она сделала для него, не имело смысла, поэтому не стоило и просить его это понять.
Но Надя все же жалела, что он не выслушал ее.
– Ты не дура и не наивная, – сказала Париджахан, опускаясь рядом с ней на пол.
– Ну, немного наивности в ней есть, – поправил Малахия, за что аколийка тут же пнула его по ноге.
Надя засмеялась, но смех быстро сменился рыданиями. На лице Малахии промелькнула какая-то эмоция, но у нее не осталось сил, чтобы задумываться, какая именно. Из-за него она потеряет единственную семью, которая у нее осталась. И Наде очень хотелось, чтобы его помощь ей не понадобилась для решения более важных дел, помощь парня, который столько всего разрушил. Париджахан осторожно забрала у нее шнурок.
– Подавай мне бусины по порядку, а я их надену.
Надя кивнула и протянула бусину, которая должна идти следом, но тут же забеспокоилась, что ошиблась.
– Как думаешь, он вернется? – спросил Малахия.
Его слова сменились резким болезненным кашлем, который он заглушил, уткнувшись в сгиб локтя.
Надя пожала плечами. Они все еще находились в Транавии, а Костя практически не говорил на их языке. И вряд ли ему удастся долго протянуть в одиночку. Но она не знала, сможет ли он вновь смотреть на нее.
– Что, если я никогда не смогу вернуться? – тихо поинтересовалась Надя.
Малахия вздохнул. Потерев глаза, она встретилась с ним взглядом. Понимание отразилось на его лице, и это чувство испугало ее. Надя никогда не думала, что ей придется бороться с чувством солидарности, возникшим между ней и чудовищем.
Париджахан собрала оставшиеся бусины с коленей Нади. И хоть они считались святыми, Надя не стала возражать. Аколийка встала и положила шнурок и бусы на стол.
– Пошли, – вернувшись к Наде, сказала она и протянула руку. – Давай спать. Утром все покажется более ясным. Утро вечера мудренее.
– Но все еще останется довольно мрачным, – вставил Малахия.
В этот раз его пнула по ноге сама Надя.
– Так говорят в Калязине, – нахмурившись, сказала она Париджахан.
– Знаю.
Она позволила аколийке поднять ее на ноги. Все происходящее казалось ей странным и неправильным. А перед глазами продолжало всплывать лицо Кости, пока разочарование грызло ее изнутри.
Но ноги сами несли ее в комнату вслед за подругой. Пардж была права.
Сон – лучшее лекарство.
А утро мудренее вечера. И все станет лучше.
Она еще сможет все исправить.
21
Серефин
Мелески
«Медленная погибель, дикий голод. Десятки, сотни, тысячи запертых в катакомбах живых, невредимых, кричащих, ждущих. Ждущих. Ждущих».
Волхожникон
Серефин вновь очнулся в проклятом лесу.
Его правый глаз совершенно ничего не видел. И от осознания этого сердце бешено заколотилось в груди, ведь большую часть жизни он полагался лишь на него. Но где-то все же промелькнула мысль, что сейчас он находился не в реальности.
На его щеке запеклась кровь, но левый глаз не кровоточил. Да и видел он все прекрасно и четко. Серефин не привык полагаться на свой больной глаз, поэтому чувствовал себя немного странно.
«Это нереально, нереально, нереально», – повторял про себя он, пока поворачивался.
Он находился… не в лесу, в котором очнулся в прошлый раз. И окружающая обстановка не казалась такой же реальной, как тот лес.
Дерево, растущее чуть справа, выглядело бледным и покрытым шрамами, ветви из обломанных костей тянулись к небу. А в дупло медленно затекало что-то темное. Кровь.
По лесу разнесся громкий, мучительный и болезненный крик. Неподалеку раздался треск, словно кто-то переломил ветку дерева. Серефин резко обернулся. И застыл, не в силах даже вдохнуть. Если в прошлый раз череп оленя напоминал маску, то сейчас выглядел как причудливая реальность. Вокруг шеи обвивался плющ, скрываясь в трещинах на черепе. Нижняя челюсть практически сгнила, а зубы стали острыми, словно гвозди.
– Не ожидал увидеть тебя так скоро, – сказало существо. – Я думал, ты решишь сопротивляться.
– Я появился здесь не по собственной воле, – угрюмо ответил Серефин.
Существо – чудовище, бог – прижало тонкую руку к костяному дереву. Череп склонился набок, и бездонная темнота его глаз вызывала тревогу. Серефину следовало отвернуться, но все, что окружало его, пугало еще больше.
Неужели проклятая царевна убила его? Поэтому он оказался здесь? Сможет ли он очнуться?
– Ты наконец готов поговорить? – спросило существо.
– Каждый раз, когда мы разговариваем, ты отвечаешь на мои вопросы загадками и твердишь, что жаждешь мести. Это не особо помогает, – сказал Серефин.
Но он хотел этого разговора. Хотел дать имя этому ужасу, чтобы понять, как избежать его. Он не собирался сопротивляться и затягивать это как можно дольше.
Но сдался ли он? Позволил ли этому существу забрать его глаза и разум, делать с Серефином все, что ему заблагорассудится? Он надеялся отыскать другой выход.
Серефин попытался отойти от существа, но чуть не споткнулся из-за того, что смотрел на мир другим глазом.
– Полагаю, несложно догадаться о твоей цели, – сказал Серефин. – Уверен, ты калязинский бог, но какой именно?
