Серефин закрыл глаза, не сомневаясь, что не выживет в этом сражении.
27
Надежда
Лаптева
Своятова Маруся Обухова: «Молодая Маруся предсказала смерть царицы Милены, за что ее сожгли на костре. Вот только через час после казни царица Милена умерла от укуса змеи».
Житие святых Васильева
Надя выскользнула из отведенной ей кельи. Ей не терпелось отправиться в путь, а тупая непрекращающаяся боль в руке не давала уснуть и не позволяла думать о чем-то другом.
Ночной воздух обжигал легкие, а холод сковывал кости. Но Надя даже соскучилась по этому привычному ощущению, пока находилась в Транавии.
Она забралась на крепостной вал, окружавший монастырь, и облокотилась на защитную стену, поставив локти между деревянными зубцами.
Из темноты донеслись приглушенные голоса. Приглядевшись, Надя увидела внизу Париджахан, которая привалилась к стене плечом. А у ее ног сидел долговязый Малахия, опираясь спиной на деревянные столбы.
Недоверие тут же сжало грудь Нади, хоть она и понимала, что для него нет причин. Париджахан и Малахия дружили еще до того, как столкнулись с Надей. И хотя она точно знала, что не может доверять транавийцу, но при этом ни капли не сомневалась в Пардж, придерживавшейся собственных моральных норм. И они точно не соответствовали ни прагматизму Нади, ни полнейшему пренебрежению всем и вся Малахии.
Так что Надя даже не догадывалась, какую игру ведет Париджахан, и это беспокоило ее.
– Ох, неужели сегодня никто не спит.
Надя вздрогнула, когда Рашид прислонился к стене рядом с ней. Он бросил взгляд на Париджахан и Малахию, а затем повернулся к Наде.
– Что они обсуждают? – спросила она.
Рашид пожал плечами.
– Париджахан опасается, что кто-нибудь из ее Траваша отправится за ней.
– Траваш – это же королевская семья, верно?
– Ну, это очень упрощенное сравнение. Но в целом да. Ее дом удерживает власть в Аколе три последних поколения. Что для нашей страны считается очень долгим временем.
– Ты из другого дома?
– Это очень сложный вопрос.
– Так просвети меня, – ответила Надя и чуть ближе шагнула к Рашиду в поисках тепла.
Он тут же придвинулся к ней и обнял за плечи.
– Неужели ты не знаешь длинной и невероятно запутанной истории Аколы? – с наигранным удивлением в голосе спросил он.
– Ну, мое образование получилось немного нестандартным.
Рашид ухмыльнулся.
– Раньше территорию Аколы занимало пять государств. Техра, Рашнит, Тахбини, Янзин-Задар и Паалмидеш. В каждом из них существовала своя культура и свой язык. Я родился в той области, что когда-то называлась Янзин-Задар. А Париджахан – из бывшего Паалмидеша. Ее территория находилась ближе к Линдао, если говорить о существующих границах. Моя же – к средней полосе Калязина.
– Это противоположные окраины страны, – заметила Надя.
– Верно. Траваша старались объединить страны, – он замолчал, вглядываясь в темноту, – но их попытки провалились. И три из пяти богатых стран истощили другие, поскольку семьи при любой возможности отбирали друг у друга власть.
Надя задумалась.
– А какой язык сейчас считается аколийским?
– Вы, иностранцы, такие глупые.
Надя фыркнула.
– Это паалмидешский. Но я и вправду не думаю, что кто-то из вас это знает. Здесь, на севере, все такие занятые. Да и наши внутренние распри не могут посоперничать с концом света.
– Это преуменьшение века, Рашид.
Он усмехнулся.
– Так как ты познакомился с Париджахан? Ты никогда мне об этом не рассказывал.
Рашид поморщился на мгновение.
– Я выплачивал долг своей семьи. Поэтому работал в ее доме.
Надя догадывалась, что за этими словами скрывалось множество историй. Но писарь еще не готов был их рассказать. И она не собиралась давить на него. Теперь она знала хотя бы часть истории Париджахан и Рашида.
– Я все еще не могу понять, как мы с Париджахан угодили в эту передрягу, – тихо сказал он. – Но рад, что мы встретились с тобой.
– Как прекрасно ты владеешь лестью, Рашид, – сухо отозвалась Надя.
Но он искренне подмигнул ей с привычной игривой непочтительностью.
– Ты скучаешь по Аколе?
– Да. Хотя там у меня практически никого не осталось. Сестра счастливо вышла замуж, а родители умерли от болезни, которая унесла жизни практически половины жителей Ирдистини. Я находился в Паалмидеше, когда это произошло.
Надя положила голову ему на плечо.
– Ну, я рада, что ты сейчас здесь.
– Меня бы больше устроило отсутствие трагедий в моей жизни.
Надя посмотрела вниз. Малахия продолжал сидеть у стены и сейчас, запрокинув голову, смотрел на звезды. А Париджахан направлялась к ним.
– С ним все в порядке? – спросила Надя у аколийки, когда та нырнула под вторую руку Рашида.
– Нет, – ответила Париджахан.
Надя вздохнула, а затем выбралась из-под руки Рашида и спустилась вниз. Малахия даже не пошевелился, когда она остановилась рядом с ним.
– Dozleyena, sterevyani bolen, – тихо сказала она.
– Czijow, towy dżimyka.
Его глаза оказались закрыты, а на губах виднелась легкая улыбка.
Она коснулась рукой его волос и тут же ощутила необъяснимый толчок силы, который на мгновение заглушил ноющую боль в ее ладони. Но затем Малахия протянул руку и переплел их пальцы.
«Странно».
Надя не отдернула руку. После их спора в трапезной она поняла, что устала притворяться, будто не желает видеть его рядом. Только вскоре ей придется предать его, и не станет ли все еще хуже, если она – хоть немного – подпустит Малахию ближе? Или только лучше? Терзался ли он этими мыслями, когда намеревался предать ее?
– Ох.
Надя высвободила пальцы, и ладонь тут же пронзила острая боль.
Малахия обеспокоенно нахмурился.
– С этим ничего не поделать, и не надо так на меня смотреть.
– Останься, – ласково попросил он.
Поразмыслив несколько мгновений, она все же опустилась на землю и прислонилась спиной к стене.
– Ты не сможешь это исправить.
– Все еще болит? – Он потянулся и, положив руку на тыльную сторону ее ладони, вновь переплел их пальцы.
Надя кивнула, прикусив нижнюю губу, а Малахия принялся закатывать ей рукав, невольно задевая кожу своими холодными когтями.
