Ее отец умирал.
«Возвращайтесь домой».
Ей бы следовало ощутить грусть, но Париджахан больше заботило, как это скажется на ней вдали от дома. Неожиданно рядом опустился Малахия, напугав ее.
– Надя уснула? – спросила Париджахан.
Он кивнул.
– Ты уже сказал Рашиду?
– Я не могу этого сделать.
Малахия поднял бровь.
– Янзин Задар десятилетиями выжидал удобного момента, когда Паалмидеш проявит слабость, чтобы свергнуть его Траваш. Так что я не могу доверить ему эту информацию.
– Ох. – Малахия подпер подбородок руками. – Приятно осознавать, что политика другой страны так же запутанна, как и в Транавии.
– Трудно представить, что может существовать страна с внутренней политикой хуже, чем в Транавии.
– Может, тебе напомнить, как проходило объединение пяти королевств?
Париджахан промолчала.
– Я всегда знал, что это плохая идея. Два короля хотя бы могут попытаться договориться.
– Твой потрясающий политический совет опоздал на несколько веков.
– Да, жаль, что пять Правителей Траваша не посоветовались со мной.
Париджахан закатила глаза.
– Тебе ли осуждать политику другой страны?
– Что за упреки?
– Еще скажи, что они безосновательные!
– Я просто умею проявлять терпение. И это всего лишь игра. – Он помолчал, а затем добавил: – А я отличный игрок.
Он явно принижал свои способности.
– Матерь благословенная. Тогда и справляйся сам.
– Ни в коем случае. К тому же у меня сложилось впечатление, что вас с Рашидом не особо заботят распри в вашей родной стране, – заметил Малахия.
– Ну, я не знаю. Да, Янзин Задар вполне может злиться на Паалмидеш, потому что мы не особо лояльны к ним. Но Рашид… он сказал, что его это не особо беспокоит.
– Ну, раз он так сказал…
– Не смей, Малахия Чехович. Ты несносный мальчишка.
Он тихо рассмеялся.
– Рашид скажет мне вернуться, – продолжила она. – И посоветует поступить правильно. Потому что сам ужасно благороден.
Малахия подтянул одно колено к груди и обхватил его руками.
– Но я не могу этого сделать, Малахия. Мне казалось, они отрекутся от меня, после моего отъезда. И была готова к этому, а не к тому, что меня позовут обратно.
Малахия опустил подбородок на колено и задумался. Время от времени черты его лица слегка менялись, словно он находился в иной сфере существования, чем все остальные. Но Париджахан с самого начала знала, кто Малахия такой, потому что ему с трудом удавалось скрывать сущность Стервятника, пока они находились посреди Калязина. Но это никогда не беспокоило ее. Честно говоря, именно этот милый и заботливый транавийский парень всегда заставлял ее действовать более осторожно.
И именно он всегда выслушивал ее жалобы и давал потрясающе хорошие советы.
Малахия покосился на Рашида, но Париджахан отмахнулась.
– Он крепко спит.
– Тебе придется рассказать ему. На самом деле тебе придется рассказать им обоим.
Вот только этого ей совсем не хотелось.
– А что будет, если ты останешься в Калязине?
– Не знаю, – ответила Париджахан. – Я наследница Траваша. Но раз меня нет, то верховный Траваш выдвинет две кандидатуры на трон. После этого совет, состоящий из знати всех аколанских домов, решит, кто станет следующим правителем. А Янзин Задар, скорее всего, попытается свергнуть дом Сирооси. Мы и так уже очень давно правим Аколой. Но… будет совершенно непорядочно с моей стороны бросить страну и отдать правление в руки другого дома.
– Но тебя не заботит порядочность, – осторожно произнес Малахия.
Она покосилась на него.
– Как хорошо ты меня знаешь.
Он улыбнулся.
– Тебе нужно быть осторожнее, – сказала Париджахан. – У меня плохое предчувствие из-за нашего путешествия.
– Уверен, мое участие в этом путешествии и вызвало это плохое предчувствие, – заметил он.
И да и нет. Да, в Транавии он предал их, но она бы злилась не так сильно, если бы он заранее рассказал о своих планах. Грандиозная задумка обрести силы и свергнуть богов казалась хорошей. Но Париджахан ненавидела, когда ей лгали. И отчасти поэтому она была таким ужасным праситом.
– Вы с Надей – опасное сочетание, – сказала она.
На его лице появилась легкая улыбка, но в ней не чувствовалось привычной горечи. Безумное чудовище, которое поселилось под его кожей, спало́.
«Матерь благословенная, да он влюбился в Надю», – поняла Париджахан. Она достаточно хорошо знала этого парня, чтобы понимать, что это приведет к очередной катастрофе.
– В ту ночь в соборе клубилось столько магии, что даже мне трудно понять, что мы натворили.
Париджахан фыркнула, а на лице Малахии появилась печальная улыбка.
– Я говорю и про себя тоже.
И словно в подтверждение его слов на его виске возник глаз.
– Тебе больно?
– Ага, – беспечно отозвался он. – Постоянно! Ты не представляешь, как я мучаюсь.
Она застонала, но не смогла сдержать смешок. А затем положила свободную руку поверх его. Каким бы ужасным чудовищем Малахия ни стал, он все еще оставался ее другом. И ей не хотелось видеть его в таком состоянии.
– Я просчитался, – пожав плечами, признался он. – Такое случается.
Париджахан не поверила ему. Но ей бы хотелось, чтобы она не сомневалась, что Малахия все продумал. Хотя Париджахан никогда не удастся понять магию, которой управляли Малахия с Надей. Да ей не особо-то этого и хотелось. В Аколе существовали свои маги, но о них мало кто знал, потому что те жили посреди пустыни и лишь изредка появлялись в городах для торговли. Поэтому их совершенно не заботил конфликт между Калязином и Транавией.
– Неужели ты действительно думал, что сможешь убить богов и легко свергнуть весь пантеон? – И она щелкнула пальцами.
– Да, ты права, я посчитал, что это окажется слишкам легко. И теперь у меня есть сила, но я не знаю, как ее использовать. А еще боюсь, что если все же решусь на нечто подобное, это уничтожит меня.
– Но если тебе придется использовать эту силу, чтобы спасти Транавию?
Он очень долго молчал, рассеянно ковыряя кожу вокруг ногтя на большом пальце.
– Этот день станет последним для Малахии Чеховича, – наконец ответил он.
Париджахан тихо вздохнула.
– Какая неразбериха. Может, я и идеалистка, но не настолько оторвана от реальности, чтобы считать, что задуманное Надей приведет к мирному завершению войны.
