Вашего благородия покорнейший слуга
Граф Головкин».
Из письма этого видно, что недоданные (мне) суточные, (в размере) 10 ригсдалеров (в день, за время) с 1 сентября по 21 декабря 1711 г., были выплачены секретарю миссии Фальку, имевшему доверенность на их получение, последующая мне разница за specie-ригсдалеры — 808 ригсдалеров specie и 80 коп. — была по русской скаредности удержана.
Из этого же письма великого канцлера усматривается, что царь, во свидетельство своей милости (ко мне), подарил мне свой портрет, украшенный алмазами, и что (предложенный) мне, как посланнику, подарок состоял из 39 пар соболей. Однако впоследствии, по (известной) причине, указанной в письме ко мне секретаря миссии Петра Фалька из Петербурга от 3 апреля 1712 г., к (соболям этим) прибавлено было (еще) 18 пар. (В этом своем письме Фальк) сообщает, что, (так) как при передаче ему упомянутых 39 пар соболей писец царского приказа взял с него расписку, на которой соболя ценены в 502 рубля, то он (Фальк) воспользовался этим обстоятельством, чтоб выставить великому канцлеру графу Головкину оказываемую мне несправедливость сравнительно с моим предшественником, получившим в подарок 1000 рублей. Наконец, после долгих споров и препирательств, monsieur Фальк добился того, что великий канцлер, сверх вышеупомянутых 39 пар, прислал (к нему для меня) еще 18 пар соболей, так (что) во всем мне досталось 57 пар.
Усмотрев из означенного письма monsieur Фалька, что (этим путем) невозможно добиться (уплаты мне) остающейся за (русским правительством) разницы в 808 ригсдалеров specie и 80 коп., я всеподданнейше исходатайствовал всемилостивейший указ его королевского величества к monsieur Фальку об истребовании этих денег от царского двора. Указ сей был следующего содержания:
«Из приложения ты между прочим усмотришь, о чем всеподданнейше доводит до нашего сведения и просит наш вице-адмирал, бывший чрезвычайный посланник Юст Юль, по делу об уплате в силу заключенного между нами и (его) царской любовью договора, остатка должного ему содержания за бывшее его посольство. Так как мы не находим возможным отклонить это в высшей (степени) справедливое ходатайство, то ты имеешь усердно поддержать оное как пред (его) царской любовью, так и пред благорасположенными к нам (царскими) министрами и требовать от нашего имени, чтобы ему, Юлю, была исправно выплачена и передана требуемая им (сумма).
За сим, и проч.
Фредерик R(ex)
19 июля 1713».
На это (требование), (довольно) продолжительное время спустя, последовал ответ русского приказа от 29 октября 1713 г., следующего содержания:
«В ответ на переданную 3 ноября нового стиля г-ном канцелярским советником Фальком памятную записку, по высокому повелению его царского величества чрез сие (объявляется), что за время пребывания при дворе его царского величества посланника его королевского величества (короля) Датского г. Юста фон Юля следующее ему согласно договору, заключенному между их величествами, содержание в 10 ригсдалеров specie (суточных) было ежедневно выплачиваемо ему сполна из приказа его царского величества, находящимися в обращении русскими деньгами, (считая) по 80 коп. (за) каждый ригсдалер по тогдашнему повсеместному в России (курсу) на талеры, — что ему самому, г. канцелярскому советнику Фальку, достаточно известно; к тому же упомянутый г. фон Юль оставался этой (уплатой) доволен. Недоплаченное же приказом его царского величества, вследствие внезапного и неожиданного отъезда г. посланника, за месяцы сентябрь, октябрь, ноябрь и 20 дней декабря месяца, было по ходатайству г. фон Юля выдано в марте прошлого 1712 г. г-ну Фальку, как тогдашнему секретарю его королевского величества (короля) Датского при царском дворе, (в количестве) 880 р., с тем чтобы (деньги) эти были пересланы (г. Юлю); (о возмещении) же (какой-либо) другой недоплаты г. посланник ни прежде, ни после того не ходатайствовал, — из чего можно заключить, что он (уплатой вышесказанных денег) остался вполне доволен, и, следовательно, (достойно) удивления, что ныне, по прошествии столь долгого срока, г. посланник фон Юль возбуждает новые претензии к приказу его царского величества. Впрочем, г. канцелярский советник сим заверяется в благосклонности и милости (к нему) его царского величества.
Головкин».
Вследствие этой (записки) я (представил) его королевскому величеству всеподданнейшее ходатайство (в форме) нижеследующего мемориала:
«(По титуле.) Ваше королевское величество были так милостивы, (что) рескриптом Вашим из Husun’a от 19 июля 1713 г. изволили приказать канцелярскому советнику Фальку ходатайствовать пред царским двором [о возвращении мне] 808 ригсдалеров specie, кои, как я указал во всеподданнейшем моем прошении (на имя) Вашего королевского величества, я должен был дополучить от его царского величества. (Деньги эти) были мне не доплачены на суточных, (по) 10 ригсдалеров (в день), следовавших мне по трактату за время пребывания моего при царском дворе в качестве чрезвычайного посланника Вашего королевского величества. (Недоплата образовалась) чрез то, что за каждый specie-ригсдалер мне выдано было только по 80 коп., тогда как на самом деле (в то время в России) ригсдалер in specie стоил 90 коп. и более.
За милость эту я и ныне еще приношу (вашему величеству выражение) наивсеподданнейшей (моей) признательности. Однако из резолюции от 29 октября 1713 г., переданной в Петербург царским советником канцелярскому советнику вашего королевского величества Фальку и приложенной (сим последним) ко всеподданнейшему его донесению вашему королевскому величеству, усматривается, что (г. Фальк) получил отказ по (предмету) сего справедливого ходатайства. Не могу достаточно надивиться тому, что мне отказывают в таком основательном требовании, особенно (когда вспомню) крайнее несоответствие подобного (образа действий) с той точностью, с какой производятся (эти) уплаты царскому послу, получающему не только свои суточные ригсдалеры в кронах, но и существующую (в данную минуту) разницу между кронами и зресйями. Не говорю уже о великой монаршей щедрости extra, оказанной Вашим королевским величеством бывшему послу Измайлову и теперешнему послу князю Долгорукову. Но чтоб яснее показать Вашему королевскому величеству, как мало веса (:по моему всеподданнейшему мнению:) имеют доводы, выставленные в этом ответе царского совета на (мое) требование, я разберу сей отзыв по пунктам.
Во-первых, в опровержение (моих домогательств) указывается, что во всех (частях) России, за все время моего пребывания там, specie-ригсдалер стоил лишь 80 коп. Это я мог бы опровергнуть многочисленными доказательствами, но приведу только одно, против которого сами (русские) не могут возражать, а именно, что в марте 1711 г. его царское величество приказал Григорию Андреевичу Племянникову, заведовавшему адмиралтейским приказом в Москве, озаботиться переводом 2000 ригсдалеров in specie пребывающему при дворе Вашего величества (русскому) послу князю Долгорукову на нужды находившихся в то время в водах Вашего величества царских фрегатов. Вследствие этого (Племянников) обратился ко мне с просьбой распорядиться выдачей в Копенгагене 2000 ригсдалеров specie или их стоимости (Долгорукому), причем со своей стороны обещал уплатить мне в Москве тождественную сумму по тогдашней стоимости specie-ригсдалеров. (Операция эта) должна была произойти для обеих сторон а[1] pari, (то есть) без зачета друг на друге вексельного лажа. Затем, сообразуясь с тогдашней стоимостью specie-ригсдалеров в Москве, мы условились, чтоб за каждый specie-ригсдалер он уплатил мне 93 коп., что и было им исполнено. (Само собой) разумеется, что (Племянников) не осмелился бы этого сделать, если бы в действительности ригсдалер не стоил в то время так высоко. Основываясь на этом, я мог бы по праву требовать за всякий specie-ригсдалер лишние 13 коп. Между тем требую я всего 10 коп., то есть на 250 specie-ригсдалеров менее (той суммы), какую мог бы искать по этому расчету. (Делаю я это), чтоб придать большую законность моей претензии.
