Раздвинув куст остролиста, что заслонял снаружи лаз в пещеру, Найл невольно зажмурился, настолько ярким был свет. Ум все еще пребывал в резонансе с хамелеонами, а потому выход наружу, в свет дня, был ощущением таким ошеломительным, что сперлось дыхание, как если бы он нырнул с берега в студеную воду. А гомон птиц и шелест деревьев под утренним ветром попросту оглушал.
По ту сторону куста Найл наткнулся на какой-то предмет, показавшийся вначале камнем. И не поверил глазам: это же его сума! С восторженным хохотом поднял ее и подбросил. На руки тут же налипла грязь: с одного бока сума была липкая и мокрая. К счастью, внутрь толстая парусина воду не пропустила. Сев на корточки, грязь он соскреб пучком травы, вслед за чем расстегнул на клапане пряжку и развязал стягивающую горловину кожаную тесьму. Она так набухла, что распутать узел оказалось делом непростым. К восторгу Найла, содержимое мешка не намокло, пострадали лишь спички.
Хамелеоны дожидались со свойственной им тихой терпеливостью, хотя их наверняка порадовало такое ликование гостя.
«Как она сюда попала?» — спросил Найл и получил умозрительный образ большой птицы вроде орла, несущей в лапах суму.
И действительно, на ткани виднелись отметины от когтей.
«В какую сторону лучше идти, чтобы добраться до Серых гор?» — осведомился он, водрузив суму на плечи.
Хамелеоны указали примерно на северо-запад, сопроводив это образным подобием фразы:
«Ты гость, и мы будем указывать тебе дорогу до края наших владений».
Найла это более чем устраивало. Он понятия не имел, докуда простирается их земля; хорошо бы подальше.
Путешествие совместно с хамелеонами не поддавалось никакому описанию.
Начать с того, что часы, проведенные с ними в подземелье, не подготовили Найла к буйству красок, которое открылось ему в лесу. Поначалу он решил, что это просто зрение так приноравливается к дневному свету. Но вскоре стало ясно: дело совсем в другом. Каждое соцветие было теперь ярче и насыщенней. Темная зелень листвы и папоротников напоминала чем-то Дельту. Оттенки желтизны у лютиков, осенних крокусов и сыроежек, алые и нежно-розовые вкрапления стержневидных цветов — все это с непривычки резало глаза.
Предположение о том, что этот участок леса как-то" особо подвержен вибрациям богини, пришлось оставить: никакой вибрацией не вызвать заполошного щебетанья, цвирканья и шума листвы, от которых буквально голова кругом. А когда из-под ног в прозрачную лужу скакнула лягушка, всплеск прогремел в ушах как взрыв. Только сейчас Найл сообразил, что по-прежнему резонирует с умами хамелеонов, куда более чувствительных к природе, чем люди.
Так что первые полчаса в их компании Найл чувствовал себя так, словно слегка захмелел. Он как будто стал легче; казалось, некая сила пытается оторвать его от земли. Это ощущение пошло на спад, когда солнце поднялось вровень с деревьями. Лишь тогда, к вящему облегчению Найла, мир уместился в свои привычные рамки. Буйство красок и звуков продолжалось, но парень к ним более-менее приноровился.
Прошло некоторое время, прежде чем он спохватился, что попутчики сделались невидимы. Благодаря внутреннему контакту Найл чувствовал их присутствие, словно фактически видя их перед собой. Мимолетно взглянув на куст папоротника, он отметил, как того на миг покрыла переливчатая дымка, точно слой воды, и понял, что мимо как раз прошел один из хамелеонов.
Обращало на себя внимание и то, как на юношу с любопытством поглядывают животные и птицы. Они совершенно не боялись, просто смотрели. Вот семейство кроликов, перестав на минутку щипать траву, проводило его взглядом. Однако стоило наверху бесшумно появиться ястребу (то, что это именно ястреб, Найл узнал, иже не взглянув вверх), как кролики вмиг шмыгнули в подлесок.
Когда шли берегом быстрой речки, Найлу ненароком открылось многообразие здешних форм жизни. Во мшистом берегу у самой воды было углубление, в котором Мелькнуло что-то светлое. Найл пригляделся: рыба, что ли? Нет, не рыба, а птица. Белая, похожая на чайку. Найлу доводилось слышать о птицах, способных дышать под водой. Секунду спустя вода пенисто взыграла, в ней будто бы мелькнул рыбий хвост. Но зрение, как оказалось, его подвело. Над водой проглянула верхняя половина миниатюрной человеческой фигурки, длиной всего с локоть. Фигурка была несомненно женской (различался малехонький бюст), с длинными зеленоватыми волосами. Еще секунда, и белый силуэт, бесшумно нырнув, Исчез в проточной воде, как и не было. Такое вот происшествие.
За последующую четверть часа Найл успел увидеть несколько таких водяных фей и понял, что, как и хамелеоны, они способны становиться видимыми или невидимыми, а также произвольно менять форму. При старании их можно было различить и после исчезновения, только к этому моменту они становились прозрачными, как стекло.
Средь разномастного фольклора, почерпнутого в Белой башне, тоже значились эльфы и водяные феи, но Найлу тогда внушалось, что все это не более чем глупые суеверия. Теперь же он наглядно убеждался, что они существуют на самом деле.
Немного погодя произошло нечто еще более удивительное. Переходя через речушку по мшистому бревну, Найл, оступившись, угодил в шедшего впереди провожатого и, понятно, испугался, что тот упадет в воду. Каково же было его изумление, когда вместо столкновения их ноги частично слились воедино. Провожатому это, судя по всему, было только в удовольствие. Вот так, сиамскими близнецами, они и выбрались на берег. Близкий контакт длился с полминуты, и за это время Найл успел разглядеть, что их со всех сторон окружают фигурки ростом не выше колена. В речке и по берегам их было с дюжину. Особи в основном женские, за исключением двух-трех мужского и какого-то промежуточного пола. Более того, на том берегу среди деревьев, на ковре из палой листвы мелькали существа повыше (Найлу сперва подумалось, что это обнаженные дети) и еще какие-то подобия небольших животных бурого окраса.
Едва он ступил на берег и плотный контакт с провожатым прекратился, как исчезли и фигурки. Но Найлу теперь было о них известно, и он взялся их высматривать в затенениях листвы. Вначале попытка успехом не увенчалась. А когда случайно запнулся о гнилой сук, они вдруг вновь проступили — на считаные мгновения, но Найлу и этого хватило, чтобы понять: выглядывать их что есть сил — нет смысла; лучше расслабиться и использовать интуицию. Позднее он стал это называть «боковым вглядыванием».
Стоило ему так сделать, как «малыши» обозначились снова. Только теперь Найл с удивлением обнаружил, что они, оказывается, в полном одеянии — серых мантиях и серых же, в обтяжку, шапочках. Все это было так несуразно, что Найл с трудом сдержал смех. Он был абсолютно уверен, что только минуту назад видел их голыми.
Разгадку подсказало очередное столкновение с провожатыми. Опять же случайно, по неуклюжести (некстати обернулся через плечо), Найл запнулся о камень и приземлился на четвереньки, отчего несколько хамелеонов невольно с ним слились. Фигурки в сером опять превратились в голых пузанчиков. А к тому моменту, как Найл, поднявшись, взялся оттирать грязь сухими листьями, человечков снова след простыл. В следующий раз они проступили лишь с помощью «бокового вглядывания», и опять же облаченные в серые одежды.
