Я огляделся, ища столовые приборы, но, помимо куска картона, имитирующего тарелку, на столе не оказалось ничего. Здесь не было вилок, ложек и ножей — трапезничать предлагалось лапами, разрывая мясо когтями. Возможно, персонал клиники перестраховывался, памятуя о пресловутой побочке.
За своими размышлениями я потянулся к котлете, однако насладиться своей порцией мне никто не дал. К моему столику неожиданно подсела та самая молодая чертовка, которую я заприметил ещё в стационаре.
— Занято? — улыбнулась она, игриво скалясь клыками.
Не дожидаясь ответа, девушка опустилась за стол и положила на столешницу картонку с котлетой.
— Нет, свободно, можете садиться, — запоздало выдавил я.
— Славна. — Она игриво протянула мне лапку. — Славна Боянич. Тут я прохожу под номером два, если угодно!
Я поспешно пожал протянутую лапу чертовки.
— Деян Видич. Мой номер пять, если для вас это что-то значит.
— Ну, наверное, не зря придумали все эти номера? — Она повела круглыми плечами, которые даже под больничной одеждой смотрелись очень привлекательно. — Вы здесь недавно, так? Не видела вас раньше.
Я замялся, не зная, как ответить на её вопрос. Вдруг поймал себя на мысли, что понятия не имею, сколько пробыл в клинике. Никто толком не ответил, сколько времени я нахожусь здесь. А это ещё один вопрос, который стоило задать доктору-баггейну, но не сейчас…
— В столовую спустился в первый раз, это точно, — сформулировал я свой ответ. — А вы в какой палате, Славна?.. Два!
— Верно, — охотно согласилась чертовка. — Номера на больничной одежде совпадают с номерами палат.
Я закивал. Именно так я и думал. По крайней мере, выглядело вполне логично, учитывая, что я носил пятый номер и лежал в палате под номером пять.
— Каждому пациенту в клинике присваивается свой индивидуальный номер. У меня это два, у вас пять и пятый номер палаты, — заверила она.
В сказанных ею словах не было ничего особенного, но я слушал её заворожённо и даже забыл о котлете, которая всё время нашего разговора остывала на картонке. В отличие от меня Славна уплетала свою котлету за обе щеки.
— Вы, наверное, проголодались, Деян? Так подкрепитесь, если не хотите доедать холодное мясо в палате.
— В смысле? — переспросил я.
Она указала коготком на табло, на котором осталось восемь минут.
— Когда время истечёт, нас выведут из столовой.
Что и требовалось доказать — время на таймере было временем, отведённым на утреннюю трапезу. Я покосился на котлету. Несмотря на голод, о еде теперь думалось в последнюю очередь, но Славна всё же настояла, чтобы я всё съел.
— В следующий раз будут кормить завтра в это же время, — поведала она. — А остатки завтрака принесут в палату.
От удивления я приподнял бровь.
— Здесь нет обеда и ужина.
— То есть кормят всего один раз в день? — изумился я.
— Такие вот порядки, — живо согласилась чертовка и рассмеялась. — Даже и не знаю, за что наша богатенькая нечисть отдаёт такие деньги, чтобы попасть сюда!
Вот именно. Я был полностью солидарен с таким замечанием. Если же дела обстояли так, как говорила Славна, то неужто находились нечистые, приплачивавшие огромные деньги за непонятно какую терапию в клинике Лисича?
— А как вы оказались здесь? — в свою очередь, поинтересовался я.
— Заблудилась в горах, — неохотно ответила чертовка. — Сюда меня доставили спасатели, а доктор Висконский и медбратья подняли на копыта…
Я выразительно кивнул. Выходит, Славна, как и я, оказалась в клинике через реанимацию и лечилась бесплатно.
— А кто из этих нечистых платит за пребывание в этих стенах? — спросил я, оглядывая столы с чертями.
— Наверняка никто не знает, народ здесь неразговорчивый, вы первый, кто согласился со мной поболтать, — заверила Славна.
Девушка доела остатки котлеты, с аппетитом слизала жир с картонки и подмигнула мне. Вильнув хвостиком, она направилась к окошку. Я заметил, что пациентам, закончившим трапезничать, выдавали очередные пилюли. Антибиотиков здесь было столько, сколько я не видел за всю свою жизнь.
Я выдохнул — жаль, что разговор получился скоротечным. Что до меня, то я с удовольствием поболтал бы со Славной ещё. Увы, время на таймере поджимало. Не знаю, шутила ли чертовка, когда говорила о том, что следующего приёма пищи придётся ждать двадцать четыре часа, но я решил не ставить эксперименты и принялся за котлету.
Вонзив клыки в хорошо прожаренное мясо, я тут же выплюнул кусок обратно на стол. Фарш был абсолютно свежим! Да уж, я поспешил с выводами о мастерстве местных поваров и оклеветал поваров из собственной академии. Всё познаётся в сравнении, как говорится.
В животе заурчало — есть то, что лежало на картонке, расхотелось. А я ещё удивлялся, что странный чертяка, до сих пор раскачивающийся взад-вперёд, не притрагивается к еде. Такими котлетами только травить бродячих псов, но никак не кормить пациентов. Хотя Славна всё стрескала, извращенка она, что ли?!
Я огляделся, ища доктора Висконского, но оборотня уже не было в столовой. Хотелось спросить у баггейна — это вообще что? У каждого свои гастрономические вкусы и пристрастия, но хотел бы я посмотреть, как такую котлету съест сам Висконский. Я вздрогнул — мне вновь вспомнилось, с каким удовольствием мясо ела Славна, слизавшая с картонки жир. Может, котлета досталась не из той партии? Возможно…
«Успокойся, Деян», — скомандовал я сам себе.
Не стоило пороть горячку. Что-то смутно подсказывало, что именно из-за своей излишней взбалмошности я застрял здесь. Гулко выдохнув, я поднялся и направился к окошку, у которого снова собралась живая очередь из чертей. При мысли, что на этот раз мне придётся по-настоящему заглатывать пилюли, становилось не по себе.
Глава 17
Глюки или реальность?
Вдох дался с трудом. Я распахнул глаза, уставился в расплывающуюся ультрафиолетовую лампу на потолке своей палаты. Всё повторялось снова. Ночью я вновь оказался заперт в комнате с белыми стенами. Там снова была капсула, мучители и струя химикатов. Я опять чувствовал нестерпимые жжение, боль. Переживал издевательства…
Но главное, утром я вновь очнулся в своей палате. Будто ничего не произошло, будто мне всего лишь второй раз приснился один и тот же сон. Но ведь было же…
Ведь не бывает так, чтобы галлюцинация повторялась дважды?
«Так или не так?!»
Я не знал, я был слишком напуган и понятия не имел, что делать дальше. Очень хотелось отмахнуться от произошедшего со мной где-то, как будто случившегося в иной, параллельной реальности. И ведь для этого нужно было совсем чуть-чуть — признать случившееся побочным действием лекарств.
