— Сукин сын… — пропыхтел Висконский. — Поскорее бы тебя в шестьсот шестьдесят шестую…
Слова оборвались грохотом захлопнувшейся двери. Видимо, врач вышел из палаты. Я попытался вспомнить палату с номером шестьсот шестьдесят шесть, но, кажется, такого номера в стационаре попросту не было. Потом мне вспомнился переключатель с подобным номером, который я видел на щитке в зале с МВР-2. Неужто существовала палата…
Я не успел развить мысль, как в вену на лапе воткнулся катетер. Каких же усилий мне стоило не зарычать… Не знаю, что за дрянь они вводили через капельницу, но боль была невыносимой. Следом дверь хлопнула во второй раз. Значит, и упырь вышел.
Корчась от боли, я открыл глаза и, вытянув шею, клыками вырвал катетер из вены. Потом впился в ремень на правой лапе и с трудом высвободил её. Следом освободил левую лапу, лодыжки и поднялся на копыта, зажимая вену в локтевом суставе — на койку и пол капала кровь. А из катетера вытекала жидкость мутно-зелёного цвета. Точь-в-точь такой жидкостью нас поили в столовой во время завтраков, а ещё…
Я наконец вспомнил, где видел эту жижу раньше. Конечно же — вампир, с которым мне довелось повстречаться на ночградском вокзале и в кругу бандитов, носил в своём чемодане подобную дрянь! Я поёжился, с ужасом представляя, что было бы, окажись субстанция внутри меня. Вот чем объяснялась пресловутая побочка терапии.
Я огляделся, блуждая совершенно безумным взглядом по палате. Голова закружилась так, будто я выпил кружку-другую отличного коньяка без закуски. Дверь в палату была не заперта! Из коридора падал тонкий лучик света…
Возможно, медбрат Вик, посчитавший, что я в отключке и надёжно пристёгнут к койке ремнями, не запер пятую палату на замок. Какая оплошность с его стороны… Или нет?
Мне не хотелось больше думать ни о чём. В голову врезалась одна-единственная мысль — бежать! Бежать куда глаза глядят, подальше отсюда. Теперь терять было нечего!
Коридор пустовал, поэтому следовало скорее убираться отсюда. Подальше от клиники доктора Лисича, если она имела хоть какое-то отношение к медицине. Я не колеблясь бросился к лифту, на котором нас возили в столовую по утрам.
Пробежал мимо кабинета оборотня, видеокамеры ни на что не реагировали. Не знаю, где был медперсонал, но, когда я подбежал к лифту и нажал на кнопку вызова, в коридоре всё ещё не было ни души. Дверцы лифта плавно разъехались. Уже хорошо.
Я забежал внутрь, уставился на панель с кнопками, ища глазами надпись «выход». Такой надписи не было, но я отчётливо помнил, какая из кнопок вела в столовую, а какая в стационар. Стало быть, третья кнопка…
Я всегда полагал, что это третий этаж, но что, если так я смогу выбраться отсюда? Не колеблясь, я нажал на кнопку. Решение было принято. Всё. Возможно, будет шанс уйти через крышу, там наверняка есть пожарная лестница.
Лифт действительно поехал наверх, и несколько секунд спустя дверцы открылись. Я уверенно вышел из кабины и оказался в кромешной тьме. К темноте я привык быстро. Сковывала тишина, в которой я слышал собственное дыхание. Вперёд уходил длинный узкий коридор без всяких дверей и с необычайно низким потолком. Неужели и здесь нет выхода?
Я замер, не понимая, что делать дальше. Бросить всё, вернуться в палату или остаться блуждать по пустым коридорам? Я попятился и упёрся спиной в сомкнувшиеся двери лифта. Заскользил когтями по стене, ища кнопку вызова. Не исключено, что Висконский уже обнаружил моё отсутствие и план побега провалился…
«Может быть, это твой шанс, Деян?» — мелькнула в голове одинокая мысль.
За суетой и опасным лечением я стал совершенно забывать о том, кто я есть на самом деле. Я был офицером жандармерии Ночграда, который никогда прежде не позволял себе спасовать перед опасностью. Так что же изменилось теперь? Неужто я мог позволить себе просто убежать вместо того, чтобы попытаться восстановить справедливость?!
Лапа, нащупавшая кнопку вызова, медленно опустилась. Похоже, я забыл, что с блеском окончил академию. Забыл, для чего шёл на службу. Явно не для того, чтобы бросать нечистых, которым грозила опасность в стенах этой клиники! Тех, кто искренне верил, что здесь им оказывают медицинскую помощь.
— Никогда не прощу себе, если сдамся… — прошептал я.
Мой служебный долг просто обязывал меня во всём разобраться. Некоторое время я стоял в замешательстве, всматриваясь во мрак. Что, если где-то там крылась разгадка тайны загадочной клиники? То, о чём предпочитали молчать баггейн и неразговорчивые упыри? Что же, всё это только предстояло выяснить. Я сжал кулаки и сделал первый шаг в темноту.
Примерно через пятьдесят шагов от коридора уходило ответвление, заканчивающееся сразу двумя дверьми со старыми поржавевшими ручками. Я бегло огляделся, прислушался, но не нашёл ничего примечательного, чтобы останавливаться и терять время.
Пошёл дальше, но тут мой взгляд скользнул по едва приметной табличке на одной из дверей.
— Шестьсот шестьдесят шесть, — прочитал я шёпотом, чувствуя, как шерсть встаёт дыбом.
Получается, что палата под номером шестьсот шестьдесят шесть существует! Только теперь, внимательно приглядываясь ко всему, я увидел, что к двери палаты ведут кровавые следы. Вот это было гораздо интереснее и стоило того, чтобы задержаться здесь.
— Это ещё что такое? — Я запнулся, потому что не сразу поверил своим глазам.
Из-под дверного полотна, испачканное в крови, торчало белое перо невероятных размеров. Что же у вас здесь такое происходит-то?
Я хотел было поднять перо, чтобы рассмотреть, как из-за двери напротив раздался шорох и сразу стих. Послышалось? Возможно, ведь в тишине, повисшей в коридоре, отчётливо слышался каждый звук за десятки метров вокруг…
Наверное, с минуту я просто стоял, напряжённо вслушиваясь. Нет, мне не послышалось, тот же звук вновь повторился из-за двери, больше напоминающей вход в рабочую подсобку.
Я покосился на жуткие кровавые следы, не менее жуткое перо и мелкими шажками приблизился к безномерной двери. Прислонил ухо к дверному полотну, вслушался. Стоило выяснить, что происходило по ту сторону. Бережёного дьявол бережёт!
Я никогда не был религиозным, но сейчас захотелось прочертить в воздухе перевёрнутую звезду. Кровь на полу, ангельское перо, что дальше?
Несколько секунд я внимательно слушал — в комнате точно кто-то был. И если поначалу шуршали в глубине, то теперь звук переместился к двери. Кто бы ни оказался за дверью, он отчётливо слышал каждый мой шаг. Но, может, не стоило заморачиваться?
В комнате мог оказаться самый обыкновенный грызун, откормленная крыса, каких наверняка было полно в таких злачных местах. Ответом стал вдруг раздавшийся из-за двери хриплый мужской голос. Сдавленный, еле различимый полушепот:
— Помогите, пожалуйста…
Я отскочил словно ошпаренный, настолько неожиданными стали для меня эти слова, буквально разрезавшие тишину. Голос звучал так жалобно, что от сострадания, сковавшего меня в этот миг, сжалось сердце.
