Вскоре мы сидели в маленькой комнатке за невысоким столом. Барат и Йолташ остались во дворе, перед этим осмотрев комнату внимательным взглядом. Йолташ даже под стол заглянул. Откуда-то принесли кувшин с вином и кружки. Остах плеснул мне на донце, долив сверху водой.
— Прежде всего, — начал Остах, едва мы, по обычаю, пригубили питье, — мы должны вспомнить тех слуг, что проклятый убийца зарезал в твоем доме, мастер Алвин.
Эта была та часть плана, с которой категорически не соглашался дядька. Он не понимал, почему нам должно быть хоть какое-то дело до слуг колесника. На все доводы он пожимал плечами и отвечал: «Ну и что?» — так что дальнейшее я просто продавил своим единоличным решением.
— Мы не знали их и не знаем, какое место они занимали в твоем доме, — продолжил Остах. Алвин задумался о чем-то и выпил все вино из кружки. Остах вновь наполнил ее. — Убийца охотился на наследника, и потому мы причастны к их смерти.
Алвин остановил взгляд на Остахе и набрал воздуха в грудь, собираясь возразить. Наставник прервал его, подняв ладонь. Я убрал Кайхура с коленей и встал с места. Обойдя стол, приблизился к мастеру.
— Наследник хочет внести виру за их смерть. Я протянул мастеру руку. На раскрытой ладони лежала серебряная фибула. Затейливая застежка для плаща в форме дубового листка осталась нашим единственным украшением.
— Прими мой дар, мастер Алвин. И не держи на нас зла, — произнес я ритуальную фразу.
Мастер вскочил так резко, что табуретка упала, громко стукнув об пол. В проем заглянул Барат и тут же спрятался назад. Ни звук табуретки, ни Барат не отвлекли мастера, который смотрел на фибулу.
— Это много. Это дорого. Я не могу… — прошептал он, не веря тому, что происходит.
Я мог бы сказать ему, что это не так уж и дорого. И что он, с такой отличной лавкой и таким количеством слуг, вполне может позволить себе иметь подобное украшение. Он просто не привык к подобным вещам — вот и все. Но, конечно, я не стал ничего этого говорить. Я всего лишь повторил:
— Прими мой дар и не держи на нас зла.
Мастер встряхнулся и с глубоким поклоном принял подарок. Он растрогался до глубины души. Остах громко прокашлялся, я вернулся на место. Поднял Кайхура и вновь устроил на коленях.
— Сможешь ли ты, мастер, сделать такое же кресло? — спросил Остах.
Алвин мигом пришел в себя и выпрямился, положив руки на стол.
— Кресло на колесах? Могу. По той же цене? — быстро спросил он и потер руки.
— А не одно кресло, а несколько? — вновь спросил наставник, проигнорировав вопрос о цене. Отлично! Больше всего я боялся, что дядька возьмется за свое, но пока что он вел переговоры, полностью следуя моим наставлениям.
— Несколько? — переспросил мастер, вспоминая о текущих заказах. — А как срочно?
— Не срочно. Скажем, одно изделие в седмицу?
— Одно кресло в семь дней, — забормотал мастер. Встав с табуретки, он приблизился к окну. — Семь дней — и одно кресло… Обрубок! Обрубок! Ублюдок недоношенный, что делаешь? Плетей тебе всыпать?.. — вдруг закричал он в окно и осекся. — Прости, наследник Олтер, — виновато пожал плечами колесник.
Я заливисто рассмеялся. И мастер сел обратно за стол.
— Сделаем. Одно кресло в семь дней. За те же деньги. Сколько кресел? — Алвин вновь потер ладони друг о друга.
— На пять серебряных меньше, — ответил Остах. — Это же только в первый раз делать трудно, потом по накатанной идет?
Кайхур, у которого резались зубы, играл со мной, слегка прикусывая пальцы и отпуская. Алвин хотел начать торг, но посмотрел на Кайхура, на фибулу в своей ладони — и кивнул.
— Кресло будешь делать для взрослого, — начал перечислять Остах.
Алвин вновь кивнул.
— Для начала мы оплатим три кресла, сразу. — Остах вытащил приготовленный заранее кошель и протянул мастеру. Тот принял его и положил на стол, накрыв ладонью. Настроение у Алвина заметно улучшилось.
— И последнее. Кресло придумал Олтер, так? — спросил Остах.
— Так, — настороженно кивнул мастер, уловив изменение тона горца.
— Пока ты не выполнишь наш заказ полностью — ты никому больше не будешь делать такое. Ни за какие деньги. Никому.
— И каков ваш заказ? — спросил мастер. Я боялся, что в этом месте колесник может заартачиться, но Алвин не имел ничего против наших условий.
— Когда изготовишь для нас полсотни кресел на колесах — можешь делать их на продажу кому угодно, — ровно ответил Остах.
И все-таки мой дядька — хороший актер! Как убежденно говорит то, во что ни на грош не верит! Вчера заявлял, что мы и пять кресел не сможем продать!
— Сколько? — округлил глаза Алвин. Одна рука сжала кошель, вторая потянулась к кувшину с вином. — Пагот-шутник, полсотни… — Кружка запрыгала в ладони.
Едва мы вышли во двор и двинулись к лавке — оживленный Алвин шел впереди, зычно подгоняя работников, — как ко мне пробился щуплый чумазый паренек. Йолташ схватил того за шиворот.
— Господин!.. — полузадушенно хрипнул он. — Господин наследник Олтер!
— Чего тебе? — подошел Остах, грозно нахмурив брови.
— Пелеп! Пелеп, грязная твоя рожа! — раздался голос Алвина, и мальчишка вжал голову в плечи.
— Спокойно, — шепнул я Остаху. — Хочу с ним переговорить.
Я узнал пацана — именно он участвовал в первых испытаниях на прочность кресла-каталки, сжимаясь от ужаса. Дядька остановил колесника и что-то коротко ему сказал. Тот затоптался на месте, а потом ринулся в глубину двора, раздавая подзатыльники работникам.
— Что ты хочешь? — спросил я пацаненка. Йолташ опустил того на землю, но продолжал держать за шею сзади.
— У меня нож за пазухой, — пискнул пацан и тут же ойкнул от боли, подогнув колени.
— У него и вправду нож, Оли! — сказал Йолташ, усиливая хватку.
— Да отпусти ты его! — Я схватил Йолташа за плечо. — Ты же ему голову открутишь!
Йолташ достал из-за пазухи пацана тяжелый боевой нож и отпустил шею. Впрочем, Барат мигом завернул руки пареньку за спину. Повинуясь нетерпеливому жесту, Йолташ протянул кинжал.
— Пелеп! Что это значит? — спросил я. — Чей это кинжал?
— Так твой же, господин наследник Олтер! — затараторил пацан, не пытаясь вырваться, с испугом наблюдая за приближающимся Алвином.
— Как мой? — оторопел я. Не так уж и много в моих руках перебывало кинжалов, чтобы я не смог узнать один из них.
— А может, его, — кивнул паренек на Остаха. — Но это же твой человек, господин наследник Олтер?
— Мой, — как болванчик кивнул я.
— Значит, и кинжал — твой, господин наследник Олтер! — продолжал тараторить Пелеп.
