Рокон постучал пальцами по столу.
— А эта Толстая Квилда в Атриане осталась… — тихо заметил Рокон. — В какое же змеиное кубло я сына отправил? А, Бычок?
— Ничего, — прогудел Тарх. — Остах пишет, парень ума набрался, слава Матери Предков. А Левого мы, значит, правильно сделали, что в горы отправили…
Рокон в ответ на эти слова нахмурился еще сильнее. Схватился за кружку, не заметив, что она пуста, и поднес к губам. Выругался, отшвырнув от себя.
— Хродвиг потащил сына в Город мертвых! — Дан ударил ладонью по столу, отчего тот опасно накренился.
— Зачем? — отшатнулся Тарх.
— Не знаю! — прорычал Рокон. — Старик говорил мне об этом, но в шутку…
Рокон вскочил и заметался по шатру.
— Хродвиг ради блага Дорчариан сделает все, — задумчиво проговорил Гимтар, — даже Ули в жертву принесет, если надо.
При словах о жертве Рокон резко остановился и повернулся к Гимтару.
— Вот только Ултер для него и есть благо Дорчариан. Отец сделает все, что сможет. С парнем все будет хорошо, — тихо сказал Гимтар.
Впервые на памяти Тарха танас назвал главу Хранителей отцом. Рокон удивился словам танаса не меньше. Дан успокоился и подошел ближе.
— Но этот деревенский дурачок, как его…
— Ойкон из Ойдетты, — сказал Гимтар.
— Ойкон из Ойдетты наплел тебе каких-то небылиц про имперского пчеловода, про водяные колеса. Про Джогу-Вара!
— Охранник, что привез письмо от Хродвига, подтвердил это, — кивнул головой Гимтар.
— Какой пчеловод? Откуда Джогу-Вара? — непонимающе спросил Тарх.
Рокон подсел к нему ближе и вкратце пересказал ему историю приключений Ултера, о которых танас узнал от приехавшего накануне на виллу охранника Хранителя. Чернобурочник привез письмо от Хродвига. В нем обстоятельно рассказывалось про Ойдетту, про ученого Аскода Гворфа. Про Пайгалу, в которую собираются идти далее. А вот про Город мертвых не было сказано ни слова!
— Откуда же вы узнали? — заинтересовался Бык.
— Гимтар мальчика Ойкона разговорил, тот все и рассказал. Даром что дурачок.
— Хродвиг разделил охрану, что очень опасно, — заметил Гимтар. — Но старик умен и знает, что делает. Даже если… — Гимтар запнулся на мгновение, — он едет на встречу к предкам, то рядом с ним едет какой-то Хоар. Я поспрашивал у знающих людей. Крепкий воин, и судебные дела в последнее время в основном вел он.
— Странно, что ты не слышал о нем раньше, — заметил Рокон.
— Очень странно, — согласился Гимтар. — Он словно нарочно от меня прятался.
— И куда же они… — Тарх помахал рукой в воздухе. — После?
— Самое ближнее место — и вправду Пайгала, — пожал плечами Гимтар. — Как в письме и сказано.
— Перевалы засыплет, и мой сын проведет всю зиму бок о бок с шутами и циркачами? — вновь вспылил Рокон.
— Какие ж они шуты? — улыбнулся Тарх. — Они канатоходцы и ловкие ребята.
— И преданные воины, — заметил Гимтар. — К тому же там Вутц. Он присмотрит за Ули. Мой дан, я спокоен за твоего сына. Ты верно поступил, отправив его с Хранителем.
— Младший должен быть вместе с даном зимой в Декурионе, — для порядка проворчал Рокон, успокаиваясь. — Таков обычай.
— А сами-то мы будем зимой в Декурионе? — хмыкнул Гимтар. — Думается мне, этой осенью даже выхода князя долины не будет. И на ярмарку тебе не поспеть…
Рокон вновь постучал пальцами по столу и посмотрел на Тарха. Восстание рабов перевернуло привычный уклад жизни дана Дорчариан и его домочадцев.
— Еще и Голос этот приперся, — прервал тишину Гимтар. — От его слова тоже многое зависит.
— Подождем. Сначала Тарх. Как съездил, Бычок?
— Хорошо, мой господин. — Тарх встал из-за стола. Бычком его называл только Рокон. Любому другому за подобные слова гигант свернул бы шею.
— Садись, Тарх. Садись, друг, рассказывай, — поторопил его Рокон.
Вздохнув, Тарх начал свой рассказ. Когда он закончил, в шатре повисла тишина. Гимтар замысел дана слышал впервые, поэтому иногда останавливал Быка и задавал вопросы.
— В том, что ты не полезешь сломя голову к Колодцу, я не сомневался, — задумчиво протянул Гимтар. — Но и не ожидал, что… Впрочем, задумка с имперцами неплоха, достойна памяти твоего отца…
Тарх заметил, как Рокон выпрямил спину. Тарх и сам заерзал на низком табурете. Он вдруг вспомнил, как Гимтар учил их чтению и письму. Спрашивал он с обоих одинаково строго и порол одинаково.
— И если этот пращник с островов… А он с островов, откуда же еще, — продолжил рассуждать вслух Гимтар. — Слышал я о них. Резкие ребята, своего не упустят. Эндир учился с одним, рассказывал…
Гимтар замолчал и глубоко задумался. Рокон с Тархом не мешали ему. Наконец Гимтар очнулся и потер больную ногу.
— Значит, ждем пастухов с отарами со стороны Колодца?
— Да, — кивнул Рокон. — Если пастухи целыми вернутся, то все получилось. А если не придут… То — война.
— И обменянные бочки с земляным маслом надо по-тихому, без лишних глаз, забрать. Еще и Голос рядом крутится, — заметил Тарх.
— Если будет что забирать, — хлопнул по столу Гимтар. — Умники, здорово вы все с рабами затеяли! А про алайнов подумали? Мало им забот с северянами под носом, еще и вы новых соседей подкинете?
— Но у алайнов со скайдами давняя вражда, — загорячился Рокон. — А так, глядишь, рабы прижмут скайдов к ногтю — все полегче будет. Только северяне из-за перевалов и останутся.
— Все это хорошо, — возразил ему танас, — вот только кто со Столхед-то говорить будет? Кто ей о новых соседях сообщит?
В шатре вновь повисла тишина. Бык знал своего друга с самого раннего детства и никогда не видел Столхед. Ему было известно, что его друг не помнил свою мать. Поговаривали, что гордая дочь алайнов родила Эндиру сына, выполнив уговор, и уехала обратно. Земля алайнов после свадьбы Законника и Столхед стала землей дорча, но управляла ею по-прежнему местная родовая знать. Когда вождь Столах ушел к предкам, его дочь Столхед Воительница приняла власть. Жили алайны в постоянной вражде с соседями — на них земли Дорчариан заканчивались, а воинственные северяне и их родичи-скайды не давали покоя.
— Я могу поехать, — вызвался Тарх. И в самом деле, не ехать же дану Дорчариан на поклон к своей матери?
— Сиди уж, — бросил ему Гимтар. — Столхед тебя прожует и выплюнет. Я съезжу. По весне, ближе к лету…
— Теперь Алиаса Фугга зовем? — спросил Рокон.
— Подожди! — вспомнил Тарх, как только речь зашла об имперце. Гигант достал из-за пазухи смятый листок, что дал ему Коска Копон по прозвищу Череп. Бык кратко рассказал собеседникам о просьбе вождя восставших.
