— Хранители не дураки, разберутся. Пиши Гимтару! — возбуждение мое все нарастало.
«Соль! У дана Дорчариан наконец-то будет своя соль!»
— Пусть танас Гимтар проверяет, есть ли там соль и сколько ее. И пусть решает, что дальше делать. У него голова большая, пусть думает.
— Большая голова! — развеселился Остах. — Так в письме и напишу: Гимтар Большая Голова! — вновь расхохотался он. Мысль переложить решение на своего заклятого приятеля ему явно пришлась по душе.
— Вот только надо подумать, как это важное письмо переправить, — вслух подумал я. — Ллуг-то со слугами уже уехал. Надо нам, дядька, над этим крепко подумать. И шифр завести…
Я вспомнил слугу Буддала в ночном освещенном окне, который решеткой-шифровщиком составлял письмо во время одного из наших привалов по пути в Атриан. И кратко рассказал о том случае Остаху. И о принципе шифрования решеткой в придачу. Дядька перестал веселиться и предположил, что этот слуга и сообщил Элсе и наместнику о копорском чае. Звучало убедительно. Как-то ведь Элса пронюхала про торговлю чаем и поила потом меня моим же напитком?
— Так что? — спросил я. — Нам еще и к Буддалу идти?
— Да. И нужно поторапливаться. — Остах решительно поднялся и распахнул дверь.
Глава 11
Второй раз повторять трюк с катанием Кайхура в кресле не стали. Я надеялся добраться до дома Фракса Хмутра и вручить подарок на колесах. Зачем искушать судьбу и возить на будущем подарке даже такого замечательного пса, как Кайхур? Правильно, незачем. Поэтому Барат катил перед собой пустое кресло. Катил и радовался. Я был верен собственному обещанию и топал пешком. А Кайхура и вовсе оставили дома. Пес возмущался, тявкал, скреб дверь… Но что поделать? Слишком много мест нам нужно успеть посетить, и не в каждый дом можно вот так запросто заявиться с собакой.
Пройдя через парк, мы миновали скучающих стражников и вышли из ворот на центральную площадь. Напротив располагались торговые ряды — длинные крытые галереи. Несмотря на утреннее время, основной поток покупателей уже схлынул: большинство вставало засветло, и слуги тотчас же спешили за покупками. Свободные граждане предпочитали выходить чуть позже, после завтрака. Мы пересекли полупустую площадь и шли мимо торговых закутков, игнорируя приглашения зазывал. Я издалека увидел, когда на вывесках над лавками появились мечи, топоры и копья, и покосился на Остаха. Но дядька продолжил свой путь как ни в чем не бывало.
«Неужели вспомнил мое малодушное разрешение не идти к оружейникам?» — с замиранием сердца подумал я. Желание приобрести и подарить Барату заслуженный меч засвербело с новой силой. Но мы прошли мимо оружейных лавок, так и не свернув ни в одну из них. Я поджал губы и поплелся следом за Остахом. Тот свернул в узкий темный переулок. Крохотную мостовую стискивали с двух сторон глухая высокая стена и массивные ограды, охраняющие покой местных жителей. Мы прошли мимо пары ворот и приблизились к небольшой калитке посреди вмурованных в ограду камней. Остах стукнул пару раз кольцом двери, и из-под нее раздалось ворчание. Вскоре послышались шаги и сиплое тявканье.
Дверь распахнулась, на пороге стоял крепкий молодой мужчина. Окинув нас взглядом, он коротко поклонился… А из-под ног у него показалась знакомая мне страшненькая белая мордочка. Мордочка показывала маленькие острые зубки и свирепо рычала, а влажный нос-пуговка забавно шевелился, принюхиваясь. Слуга засмущался и попытался ногой незаметно отодвинуть щенка, убрав из дверного проема. Щенку такое обращение не понравилось, и он тяпнул голую ногу привратника. Тот ойкнул. Я не выдержал и рассмеялся. Подойдя к двери, присел на корточки.
— Осторожно, мальчик! — испуганно вскрикнул слуга, когда я потянулся к щенку. — Он кусается!
— Конечно, кусается, — ласково зашептал я, протягивая руки к щенку. Схватив за шею, я потащил собаку к себе. Щенок упирался всеми четырьмя лапами, но в руку не вцепился. Послышался удивленный возглас привратника и топот ног из глубины дома. — Ты тоже красивая, — прошептал я щенку в ухо. — Ты знаешь, что у тебя есть братик? — спросил я собаку.
Щенок принюхался ко мне. Потыкался носом, втягивая воздух. И лизнул в лицо, а потом еще и еще. Я рассмеялся, уворачиваясь и пряча лицо.
— Это моя собака! — послышался возмущенный детский голос. — Хиндурин, ко мне!
Щенок, услышав хозяйский голос, поднял уши торчком. Виновато посмотрев: «Прости, друг. Слышишь, как ревнует? Надо идти…» — щенок оставил меня в покое и пошел к хозяину. Хозяином оказался высокий плотный мальчишка моих лет. Такой же рыжий, как и Буддал, с россыпью веснушек на красных от гнева щеках. Мальчишка стоял, широко расставив ноги и уперев руки в бока. Он переводил гневный взгляд с щенка на меня и обратно.
— Красивая девочка, правда? — спросил я у мальчишки, вставая.
— Где? — не понял мальчик. Он схватил щенка и поднял на руки. За его спиной показался Буддал Нест, отец мальчика.
— Вот же, у тебя на руках, — удивился я.
— Это Хиндурин, мой боевой пес! Хиндурин — значит «лютый»! — запальчиво крикнул мальчик.
Я увидел, как купец кусает губы, пытаясь не рассмеяться.
— Вы что, ему не сказали? — удивился я, спросив у купца. Тот виновато пожал плечами.
— Приветствую тебя, наследник Олтер, сын Рокона, дана Дорчариан! — слегка поклонился мне купец. — Здравствуй, Остах. Добро пожаловать в мой дом.
Мы с Остахом одновременно склонили головы в ответ. Мальчик, услышав мое имя, выпрямился и покраснел еще больше. Привратник посторонился, приглашая войти. Едва мы вошли в дом, как Буддал сказал:
— Олтер, познакомься, это мой младший сын Фиддал. Как и ты, он скоро начнет учебу в школе наместника.
Пожимать руку здесь не принято, поэтому я просто кивнул Фиддалу. Тот стоял растерянный, вцепившись в щенка.
— А это мой старший сын, Оттан, — сказал Буддал и указал на привратника. Я не смог сдержать удивления и изумленно вскрикнул. Оттан слабо улыбнулся.
— Недавно мы проводили одну сделку, — белозубо улыбаясь своей знаменитой улыбкой, пояснил купец. — И оказалось, что мой помощник и младший компаньон, — улыбка у Оттона поблекла, — несколько заносчив. Поэтому он до конца седмицы несет службу привратника.
Я увидел, что настроение у Фиддала пришло в норму и он улыбнулся. Оттан в ответ на слова отца еще раз нам поклонился:
— Проходите, пожалуйста, вперед, — он вытянул руку. — Слуги сейчас заварят великолепный горный чай. Вам понравится.
— Конечно, им понравится. — Улыбка Буддала походила на оскал акулы. Видимо, старший сын крепко провинился. Он повернулся к нам и спросил: — Будем пить чай?
— Будем, будем, — ответил Остах, подойдя к Буддалу и беря того под локоть. — Будем пить чай, говорить про чай. Вот только слуг звать не надо, а? — прибавил дядька на дорча.
Купец всмотрелся в лицо Остаха. Коротко глянул на меня. Кивнул. Мне показалось или в глазах торговца на миг мелькнул страх?
