— У тебя повязки разных цветов, — пояснил я. И перечислил: — Черная, красная, зеленая, сиреневая, желтая…
— Мне госпожа Элса дарит, — прогудел Тумма.
— Я знаю. Но каждый день на твоем лице другая повязка. И цвет ни разу не повторился. А если ты слеп, то как отличаешь красную повязку от зеленой?
Тумма медленно сел на пол.
— Любой может догадаться… — прошептал он и схватился за голову.
— А больше никто не знает? — поинтересовался я.
— Только Либурх, — покачал головой Тумма. — Он как отец. Без него не выжил бы. Он все знает.
Тумма спрятал шрам под повязку, собираясь уходить.
— К себе пойду, — потерянно сказал Тумма.
Погруженный в свои тяжелые мысли, сейчас он как никто другой был похож на слепого. Я направился вместе с ним к двери и спросил:
— Думать будешь?
Тумма рассеянно кивнул.
На крыльце нас встретили Кайхур и Хинда. Я потрепал обоих щенков за ушами. Всего за пару дней молодчина Кайхур сумел научить сестру лаять. Они просыпались с рассветом и перелаивались во дворе. Заодно будили своих юных хозяев-лежебок.
Опечаленный гигант успел выйти за калитку, когда меня осенило.
— Тумма! — закричал я. — Подожди!
Я подбежал и схватил лекаря за руку.
— Узелки! Тумма, ты умеешь вязать узелки?
— Я ходил в море, Оли. Я умею вязать узлы, — не понимая, куда я клоню, ответил Тумма.
— А ты можешь…
Вдруг на тропинке показался Пелеп. Он подпрыгивал на бегу и что-то напевал. Увидев нас, он припустил еще сильнее.
— Наследник Олтер! — крикнул он.
— Потом, Пелеп, потом. Ступай на задний двор, я сейчас.
Пелеп кивнул и маленьким смерчем пронесся мимо нас.
— Ты можешь на кончике своей повязки завязать крохотный узелок?
— Но зачем…
— Все узелки на ощупь разные. А ты два раза подряд не надеваешь одну и ту же повязку, потому что научился их различать! Мы договоримся, и я тебя как-нибудь спрошу при всех: а как ты свои повязки не путаешь? А ты мне про хитрые узелки и расскажешь. Громко расскажешь, чтобы все услышали.
Тумма помолчал, а затем глубоко мне поклонился, прижав ладони к груди:
— Большое спасибо, дваждырожденный.
Повязка скрывала это, но мне кажется, что сейчас в глубине его левого зрячего глаза пряталась добрая смешинка.
«Дваждырожденный, надо же. Значит, я не один такой, кто перенесся в другое тело. И другие бывают», — размышлял я. С заднего двора раздавались смех и радостные крики. Я поспешил туда.
— На Арену! Айда на Арену! — хлопал в ладони Фиддал. Обычно собранный и будто сонный, сейчас сын купца от нетерпения подпрыгивал на месте.
— Что случилось? — спросил я.
— Как ты, Оли? — поднялся мне навстречу Остах. — И где Тумма?
— Я в порядке, а Тумму позвали в имение… А что случилось?
— Праздник случился! — ответил Оттан.
— Твои горцы приехали! — крикнул мне Пелеп. — Выступать будут.
— Пайгалы со своим балаганом прибыли, — улыбаясь от уха до уха, ко мне подошел Барат. — Завтра на канате играть будут.
— Пайгалы? Будут давать представление? — Барат кивнул и хлопнул меня по плечу.
— Что, Барат, — подначил я воина, — не терпится к соплеменникам сбегать?
— Я дорча, — насупился парень. Вот только выглядело это неубедительно. — Это я по маме…
— Сходи, — оборвал его Остах. Наставник, как и все вокруг, был в приподнятом настроении. С чего бы это? — Бери брата и шуруйте к ним. Вдруг знакомцев встретите.
— А как же Олтер? — спросил Йолташ.
— А я на что? И из имения мы сегодня ни ногой, — махнул рукой дядька. — Идите уж.
И радостные братья ломанулись к калитке. Ну чисто дети!
Следом за братьями засобирались и Фиддал с Оттаном. А с ними и Либурх. Дойдя до калитки, старый библиотекарь обменялся странными переглядами с моим наставником.
— Оли, проводи Либурха, — предложил Остах.
— Если ты и вправду хорошо себя чувствуешь, — быстро добавил старик.
— Конечно, провожу!
«Должен же я понять, что вы затеяли?»
Мы вышли из калитки и отправились в сторону архива. Старик шел неторопливым прогулочным шагом, щурился на яркое солнце и улыбался.
— Знаешь, Оли, ты очень странный мальчик, — сказал библиотекарь.
«Сегодня день открытий, что ли? Начало учебного года только послезавтра! — подумал я. — Неужели и Либурх в своих книгах про дваждырожденных вычитал?»
— И ничего я не странный, — буркнул я.
— Странный, странный, — продолжил улыбаться Либурх. — То смотришь — мальчишка мальчишкой. А стоит тебе задуматься — сразу и взгляд взрослый, и речи умудренного годами…
Помолчали.
— Меня Мать Предков спасла, — против желания сказал я. Либурх перестал улыбаться. — И я в Лоне Матери лежал… Не знаю, рассказывал тебе Остах?
— Немного, — осторожно кивнул библиотекарь.
— И пока я лежал… Горел весь. А в голове — словно хоровод какой-то: все ходят друг за другом. Какие-то воины, битвы, дороги. — Я затряс головой, словно отгоняя неприятные воспоминания.
Старик вдруг обнял меня и погладил по голове.
— А после этого я другим стал. Странным, — закончил я свой рассказ. И не врал почти!
— Воля богов неподвластна человеческому разумению, — прошептал старик.
У двух огромных кустов сирени дорожка сделала поворот. Перед нами выросла махина архива, заросшая со стороны сада девичьим виноградом, и мы отправились к знакомому крыльцу.
— А это единственный вход? — поинтересовался я.
— Что? — оторвался от своих размышлений Либурх.
— Только отсюда можно войти в библиотеку? — переспросил я.
— Нет, конечно. Это служебный вход. Ну, и для жителей имения.
— И для школьников?
— И для школьников, — кивнул старик. — Только обычным ученикам с головой хватает того, что им на уроках дают. Что им тут делать?
— Значит, дедушка Эндир был необычным учеником? — поинтересовался я.
Библиотекарь покосился на меня и хмыкнул:
— Я думал, он будет самым необычным учеником в моей жизни. Но, глядя на тебя, начинаю сомневаться.
Мы приблизились к крыльцу.
— Тут, в архиве, работают много разных людей, — сказал Либурх. — И с одним из них я хочу тебя познакомить.
