Шут, спасаясь от медведя, ступает на канат и бежит прямо по нему. Медведь грозит ему лапой, но боится следовать за ним. Шут несется по канату, вихляя задом и всплескивая руками. На пути лежит отдыхающий танцор с саблями, но шут ничего не замечает. Толпа орет, предупреждает, женщины прижимают ладони к щекам… Шут пробегает прямо по лежащему воину с саблями и несется дальше. Воин роняет сабли, хватается руками за отдавленную промежность. Сабли падают, кувыркаясь в воздухе, и вонзаются лезвиями в песок арены. Трибуны понимают, что их в очередной раз провели, и хохочут.
Я смеялся вместе со всеми так, что живот заболел.
— Вот шут дает! — услышал я голос Йолташа. Во как! Даже молчуна Йолташа проняло!
— Это ты Вутца не видел, — вдруг ответил Остах. — Когда тот выступал, говорят, даже почтенные матроны писались прямо на трибунах. Его лично Векс Кней к себе в имение звал выступать.
Теперь на трибуне появились девушки с тазом в руках. Те, что недавно шли по канату. В них гнильем не бросались. С деньгами народ расставался легко. Швыряли монеты азартно, не скупясь, кто сколько может.
Выйдя из ложи, красный от смеха, словно после бани, я нос к носу столкнулся с Милиаром Хмутром. Тот выглядел не лучше — потный, возбужденный, глаза блестят. За его спиной реготали дружки, обсуждая выступление.
— Ага! — крикнул Милиар, увидев меня и ткнул пальцем. — И ты здесь!
— И я здесь, — продолжая улыбаться, кивнул я.
— Мы с тобой здесь бороться будем, на арене! Не боишься?
Я пожал плечами.
— А мой отец собирает лучших воинов и отправляется в твои вонючие горы, — подбоченился крепыш, отставив ногу вперед. Подпевалы за его спиной с готовностью заржали.
— Зачем? — обескураженно спросил я.
— Как зачем? Я тебе здесь, на арене, по шее надаю. А мой отец твоему отцу там…
— Паскуда!.. — прошипел я. Что он про отца сказал? Как посмел? Кровь прилила к щекам, я вытащил кинжал и бросился вперед. Вот только сильные руки наставника удержали на месте.
Раздался оглушительно звонкий звук подзатыльника. Старший брат Милиара, растолкав мелких подхалимов, услышал последние слова братца. Он толкнул Милиара куда-то себе за спину и вышел вперед.
— От всего рода Хмутров я прошу прощения за недостойные слова, наследник Олтер. — И старший из сыновей Хмутра глубоко поклонился.
Я задергался в руках наставника, собираясь поведать Милиару много интересного о его семье и о нем самом, но Остах утащил меня, поспешно кивнув:
— Мы принимаем извинения.
Мы скатились по ступеням. Барат и Йолташ старались спрятать меня своими телами от посторонних глаз. Я брыкался, лягался, изворачивался…
— К пайгалам веди, — прошипел Остах Барату, удерживая меня.
— Урод, падаль… — хрипел я. От гнева на глаза выступили слезы. — Кончу, суку!
— Наследник, соберись. — Наставник встряхнул меня, как тряпку. — Сопляк не может задеть честь дана! В каком виде тебя увидят будущие подданные?
И Остах протянул мне мой кинжал — подарок Барата. И когда только успел у меня из рук вытащить? Я глубоко вздохнул и втянул в себя сопли и слезы.
— Собрался, — отрывисто сказал я. Я оттолкнул от себя руки Остаха и повторил: — Я собрался.
В просторном помещении под трибунами было тесно. Бухты канатов, наваленные кучей шесты-балансиры, сундуки, свертки, попоны, костюмы. Уставшие артисты сидели на скамьях, негромко переговариваясь друг с другом. Здоровенный мужик в медвежьей шкуре шел вдоль скамьи с большим кувшином в руках, разливая вино. Медвежья голова болталась сзади, как капюшон. Посредине, прямо на полу, сидел шут над медным тазом и вытаскивал монеты, раскладывая по кучкам. Золото, серебро, медь.
Когда мы вошли, все взоры обратились к нам. Шут без личины оказался немолодым плешивым мужичком с морщинистым лицом.
— А, Барат… — протянул он словно старому знакомцу моему охраннику. Потом догадка осветила его лицо. Он подскочил и согнулся в глубоком поклоне: — Наследник Олтер…
— Наследник Олтер!.. — зашумели все, поднимаясь с лавок.
— Сидите, сидите, — замахал я рукой. — Вы же очень сильно устали.
Все благодарно улыбнулись такому воспитанному наследнику и уселись обратно.
— Все кидали монеты, а я не успел. Вот и велел Барату прийти. — Я отцепил от пояса кошель, подошел и опустил его в таз.
— А где медведь? — закрутил головой я.
— Здесь. — Красивая девушка в приталенной рубашке отодвинула занавеску. За ней в клетке лежал медведь. Он лениво посмотрел в нашу сторону. — Только это медведица, наследник.
— Спасибо, — еще раз сказал я. — Мне понравилось.
— Отгадайте загадку, — вдруг сказал Остах. — Какой рыбы нет в море?
— Той, которую ты не поймал, — медленно ответил мужик в медвежьей шкуре.
— Вот и славно, — хмыкнул Остах. — Как звать?
— Морх, — коротко ответил лжемедведь.
— Знаешь меня? — спросил наставник.
Пайгал молча кивнул.
— Мой ученик, Барат, принесет для одного моего знакомца гостинец. Передашь?
Здоровяк снова кивнул.
Когда мы вышли из Арены, я спросил у наставника:
— А зачем это Фраксу Хмутру с воинами идти в наши горы?
Атриан. Имение наместника
Сивен Грис
— Фракс, вот зачем тебе лично идти в горы Дорчариан? — спросил Сивен.
— Потому что я командующий Пограничной стражей провинции Атариан, — четко ответил Фракс Хмутр, стараясь не смотреть на обнаженное тело Элсы.
Элсу, как и всегда в это время, разминал Тумма. Сивен ради внезапного совещания отказался от излюбленной процедуры. А Элса лукаво улыбнулась, прикусила нижнюю губу и отказываться от массажа не пожелала. Поэтому Фракс чувствовал себя не в своей тарелке: сидел ровно, потел больше обычного и глядел по большей части в окно.
— Почему бы не послать Дорожную стражу? Рабские мятежи — это же их работа, разве нет? — продолжил расспрос наместник.
Сивен чуял, что дело нечисто, и потому тревожился. Он не мог понять причину активности Фракса — обычно тот сидел на своем тепленьком месте и не высовывался. Глава Пограничной стражи подчинялся наместнику лишь формально, и оба они знали об этом. Настоящие начальники Фракса сидели в Арне. Но до этого дня Хмутр, тертый служака, никогда не проявлял собственной инициативы. А теперь вдруг, как только пришло известие о восстании в Колодце, сам явился.
— Дело касается опасности на рубежах Империи, поэтому идем мы, Пограничная стража, — стараясь казаться невозмутимым, ответил Фракс Хмутр. Элса, мурлыкая под руками темнокожего раба, испытывала его на прочность.
