Книга Покров-17, страница 43. Автор книги Александр Пелевин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Покров-17»

Cтраница 43

Я встаю с пенька, и мы с Капитаном идем собирать грибы-видовики. Они действительно растут прямо из земли — маленькие, серые, сморщенные, и они похожи на ту самую странную голову из телевизионной заставки. А там, где они растут, из рыхлой мшистой почвы торчат ржавые остовы разбитых телевизоров. Эхо страшной войны между лунными жителями и гигантскими енотовидными обезьянами.

Набрав целую корзину грибов, мы сидим у костра и жарим их на деревянных прутьях. В синем небе занимается рассвет. Я хочу спросить у капитана, что в итоге случилось с волками, но по-прежнему не могу говорить.

— Вы спросите, а что же волки? — говорит Капитан, прочитав мои мысли. — А волки с тех пор так и воют на Луну, веря, что лунные жители снова придут и возьмут реванш над енотовидными обезьянами. Но они не придут. Победив в войне, обезьяны запустили на Луну ракету с ядерной боеголовкой, которая хранится в самом центре Покрова-17, в том месте, которое называется Объект-1. Это самое разрушительное оружие в истории человечества. Оно попало в Луну и взорвало ее. Луны больше нет! Вместо нее теперь на небе картонный муляж, покрытый золотистой фольгой. Правительства всех стран молчат об этом. Волки воют на картонный муляж Луны и не знают этого. Они до сих пор верят, что лунные жители вернутся. Необычайно грустная история, не правда ли?

И тут я чувствую, что наконец-то могу разговаривать. Ура, могу разговаривать!

Открываю рот и пытаюсь что-то сказать, но слова путаются во рту, прилипают к языку, смешиваются в невнятную кашицу, получается только сдавленно стонать и хрипеть.

Капитан бьет меня по щеке. А потом еще и еще.

— На, понюхай, — говорит он и сует под нос жареный гриб-видовик.

От него пахнет нашатырем.

Я открываю глаза и вижу полковника Каменева. На его лице нет и не было никаких червей. Он держит у моего носа стеклянный пузырек.

— Наконец-то, — говорит он. — Честно, хотел уже пристрелить, чтоб не мучился.

Я непонимающе оглядываюсь. Мы в машине посреди улицы, сквозь серые облака пробивается рассвет.

— Была темнота, — сказал полковник. — А когда прошло, вижу — ты сидишь и дергаешься, как эпилептик, с пеной на губах.

— Говнище, — сказал я.

Сильно болела голова.

— Ладно, жив — и то хорошо. Давай уже довезем его.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Из книги Андрея Тихонова «На Калужский большак»

26 декабря 1941 года, поселок Недельное

Рано утром 26 декабря, после трех дней бездействия, взвод Старцева вытащили из резерва и направили к остальным силам батальона, который прикрывал подходы к Недельному с севера — на передовое охранение со стороны поселка Дурной Клин. Настроение витало тревожное: чем дольше затишье, тем больше опасение, что враг вот-вот перейдет в контратаку. Вдобавок, как донесла накануне разведка, немцы уже накапливали силы на подступах.

Забрали снаряжение и котелки, взвалили на плечи вещмешки и пошли строем к остальным силам батальона, попрощавшись с автоматчиками у церкви.

На переходе отчего-то приуныл Пантелеев: не балагурил, не подкалывал бойцов, даже когда острое словечко так и просилось на язык. Молчал и Игнатюк, молчали остальные; Селиванову казалось странным такое поведение, но желанная ему тишина была редким гостем во взводе. Поэтому он тоже молчал.

Миновали подготовленный оборонительный рубеж, где уже окопали пушки и минометы, расставили пулеметные точки. Дальше — передовое охранение.

Погода стояла тихая, ясная, хрустел притоптанный снег под сапогами, каркали на крышах вороны. Наверное, эта тишина и напрягала бойцов, усиливая чувство тревоги и неизвестности перед неизбежной контратакой немцев.

Селиванов редко начинал разговор, но сейчас ему, так любящему тишину, хотелось хоть как-то подбодрить ребят. Никакие слова не шли на ум.

— Так тихо, — сказал он первое, что пришло в голову.

— Это потому что немцев пока нет, — хмуро улыбнулся ему Пантелеев.

— Думаешь, скоро?

— Да пес их знает. Не зря же нас на передний край теперь отправляют. Наверное, скоро.

Разговор не клеился.

Дойдя до позиций возле крайней избы, увидели, что бойцы батальона уже поставили у дороги полковую пушку, завалили всё что можно мешками, оборудовали огневые точки. Вдалеке дорога уходила в лес. Оттуда можно было ждать чего угодно.

— Располагаемся, — бросил бойцам Старцев. — Тут и будем торчать.

Взвод устроился посреди развалин избы, в разбитом окне установили пулемет: через двор со снесенным забором отлично простреливалась дорога и окрестные поля.

Только расположившись на позициях, сделав всё, что должно, разведя костер и перекусив, бойцы взвода Старцева выдохнули и вернулись к прежнему расположению духа.

Вернулся сержант Громов, притаранил с собой немецкую гармонь, попросил Максимова сыграть и что-нибудь спеть. Максимов славился у взвода хорошим голосом. Тот взял гармонь нехотя, не сразу к ней приноровился, но потом под просящими взглядами бойцов уселся поудобнее, вдарил пальцами по кнопкам и затянул песню.

Запел свою любимую «Конармейскую».

По военной дороге шел в борьбе и тревоге
боевой восемнадцатый год,
Были сборы недолги, от Кубани до Волги
мы коней поднимали
в поход;
Среди зноя и пыли мы с Буденным ходили
на рысях на большие дела,
По курганам горбатым, по речным перекатам
наша звонкая слава прошла…

Подтянулись к костру бойцы остальных отделений, сели слушать, кто-то подпевал сначала нестройно и робко, а потом раздухарились, заулыбались и подхватили дальше гулким хором:

На Дону и в Замостье тлеют белые кости, над костями шумят
ветерки,
Помнят псы-атаманы, помнят польские паны конармейские
наши клинки!
Если в край наш спокойный хлынут новые войны
проливным пулеметным дождем…

И звонко грянули последними ударными строками на всю улицу:

По дорогам знакомым за любимым наркомом
мы коней боевых поведем!

Стало хорошо, горячо и бодро; и не было уже никакой тревожной тишины, неловкости, подспудного страха, в котором никто не хотел друг другу признаться.

— Еще давай! — подначивал Игнатюк, повеселевший, разгоряченный. — Славно ты поешь, друг, забери-ка с собой эту гармонь, а? Споем еще. И здесь споем, и в Калуге еще споем, и в Минске, и в Киеве… В Берлине споем, да так, что черти в аду оглохнут!..

— Можно и еще, — сказал Максимов. — Моряки тут есть? Моряков тут нет. А и ладно, кавалеристов тоже не было!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация