– Зачем же было тащить меня сюда, если я никогда не сумею научиться сливаться? Если вены, по которым тёк Поток, нельзя починить?
– Научиться сливаться? – Всевидящий хрипло рассмеялся. – Дитя, это заключено в крови. Поток находит тебя при рождении. Но ты появилась на свет в мире без него. А это событие, я боюсь, ты не сможешь изменить.
– Но тебе это под силу, правда же? Ты сумеешь привести Поток в порядок?
Существо снова издало глухой смешок.
– Ты и вправду не одна из нас, – сказал Всевидящий. – Ты не хочешь никакой войны, да?
Хирка облокотилась о стол. Она не могла ответить. Её заманили в западню.
– Ты сам сказал, я никому не принадлежу. И я принадлежу всем.
– Да, я так с-с-сказал. – Загадочный собеседник, хромая, обошёл вокруг стола и оказался рядом. – Хирка, дочь Грааля, дай мне каплю или две своей крови, и я призову тебя, если в ней обнаружится хоть какая-то сила.
Девушка выпрямилась и приложила все усилия, чтобы не так пристально разглядывать существо в чёрном.
– Мне не нужно сочувствие. Я хочу научиться управлять Потоком. И узнать, как извлечь проклятый клюв из одного горла.
– Ох…
Она посмотрела на Всевидящего.
– Дай угадаю… Это тоже невозможно?
Тот пожал неровными плечами.
– Клювы принадлежали первым воронам. У них были имена при жизни и есть имена в смерти. Если знаешь их, то сумеешь призвать. Но клюв нельзя уговорить, нельзя удалить. Это на всю жизнь. Хоть она и будет короткой. – Всевидящий произнёс это как наблюдение, а не как смертный приговор.
– Этого ты не можешь знать!
– Но я знаю. Сам создал парочку в своё время.
Хирка почувствовала бесконечную усталость. Было душно, и хотелось домой. Переделанный шест стоял у стола. Она указала на подарок:
– Это тебе.
Голова Всевидящего под капюшоном дрогнула.
– Ты даришь мне вспомогательный посох? Костыль?!
Хирка подошла к таинственному хозяину дома.
– С его помощью я остановила бой крабов, так что я дарю тебе крабовый шест. Как ты его станешь называть, дело твоё.
Он схватил собеседницу за ладонь. Даже сквозь перчатку Хирка ощутила прикосновение когтей и подумала, что Всевидящий хочет что-то сказать, но он молча отпустил её руку.
Девушка почувствовала дурноту. Её подташнивало. Нужно было выбираться отсюда. Она вышла в коридор и направилась к двери. От спуска по лестнице на улицу недомогание усилилось. Горло набухло. Лицо стало покалывать. Хирка не могла больше сдерживаться. Молоко и кровь хлынули из неё мощным потоком, как будто всё вышло сразу. Обессиленная дочь Грааля прислонилась к скале. Из уголка губ стекала кислая жидкость, капала с подбородка и создавала белые круги на воде в луже.
Кто-то позвал Хирку по имени. Она почувствовала прикосновение руки Колайля и уткнулась лицом в овечью шкуру на его плече. В череп изнутри колотилось болезненное знание.
Всё кончено. Поток нельзя исцелить. Война состоится. Ример умрёт.
Девушка слышала, как кричат и чокаются слепые на улицах. Празднование по случаю трескания льда было в самом разгаре. Она же являлась отвратительной путеводной звездой. Чёрным водоворотом посреди всеобщего ликования.
Урд
Хирка вытащила болт и отодвинула дверь в сторону. Урд соскочил с подоконника и уставился на нежданную гостью. Ей хотелось заехать ему локтем по носу. Сломать руку. Поколотить.
Девушка не могла врезать Потоку за то, что тот не нашёл её. Или побить Всевидящего за его слова о том, что нельзя всё исправить. Как и отдубасить Грааля, который находился на расстоянии одного мира от неё по ту сторону кругов воронов. Она даже не в состоянии оказалась задать трёпку Умпири за то, что они планировали войну.
Хирка была бессильной, как и сказал Всевидящий. Она являлась отвратительной смесью крови без Потока. А Урд находился в пределах её досягаемости. Единственный доступный враг. Единственная возможность восстановить справедливость.
Девушка сжала потные кулаки.
– Можно войти?
Губы пленника искривились в ухмылке, как будто она задела его за живое. Потом он взял себя в руки.
– Давно мне не доводилось слышать такого вопроса.
Голос Урда напугал Хирку. Он стал более хриплым. Повреждённым.
Клюв.
Мужчина снова уселся на подоконнике, как будто не желая показаться слишком грозным. А возможно, собираясь заманить неосторожную гостью внутрь. Но вряд ли он намеревался причинить ей вред. Скорее, не хотел оставаться снова в одиночестве.
Комната со скошенным потолком, куда переселили Урда, была меньше покоев Хирки. В нише горела сальная свеча. Её свет отражался от тонкой цепи, которая свисала с шеи пленника.
Девушка вошла внутрь.
– Ты убил Илюме.
Она сказала это, чтобы злость не стихла. Чтобы не забыть, кем является собеседник. Воспоминание об этом возникло впервые за долгое время. Башня Всевидящего. Безжизненное тело Илюме на полу. Разбитое древо, пролившееся чёрным дождём.
Урд не ответил. Хирка подошла ближе и указала на него, чтобы не оставить сомнений в том, о ком она говорит:
– Ты убил её! В нашем присутствии! И открыл врата на Бромфьелле с помощью слеповства. А затем уничтожил их. Навсегда. И ты пытался принести меня в жертву трупорождённым! Обрушился на Равнхов. Из-за тебя гибли имлинги. Ты развязал войну. Проклятую войну!
Пленник поднял на девушку покрасневшие от усталости глаза.
– И теперь ты собираешься сделать то же самое, насколько я понимаю.
Её тело внезапно сделалось тяжёлым, и она опустилась на подоконник рядом с Урдом, чувствуя себя измотанной всем произошедшим и всем тем, что должно было произойти.
Потоковое стекло отбрасывало на его лицо тени, похожие на частицы пепла. Мужчина закрыл глаза.
– Посчитай мои грехи в бытность членом Совета, – медленно произнёс он. – Их наберётся достаточно. Можешь что-нибудь присочинить. Жестокие злодеяния, от которых кровь стынет в жилах. Можешь пофантазировать, это неважно. Сколько бы зла я ни причинил, я заплатил за всё.
– Ты мог бы умереть, – сухо заметила девушка.
Собеседник снова посмотрел на неё.
– Да. Если бы они не исцеляли меня всё время.
Шрам на лбу пошёл складками. Что Умпири сделали с пленником? С момента прибытия сюда Хирке самой приходилось несладко, а ведь она приходилась дочерью Граалю. А кем был для них Урд? Имлингом? Зверем?
