– Скерри! – Оклик Рауна заглушил звуки поединков. Он подошёл. – Она исцеляется не так, как мы! – Челюсти мужчины напряглись, а голос сел от напускного спокойствия.
Трупорождённая женщина упёрлась шестом в пол.
– Я забыла, – сказала она с лёгким намёком на улыбку. А потом вернулась к Гриду на соседний ринг.
Раун провёл большим пальцем по бедру внучки, заставив её вздрогнуть, и с изумлением посмотрел на кровоточащую ссадину.
Хирка сжала кулаки и потянулась за шестом. Кровь шумела в ушах от боли и гнева.
– Что плохого я ей сделала? – спросила она сквозь стиснутые зубы, не ожидая ответа.
Но Раун отозвался:
– Появилась на свет.
Хирка упёрлась шестом в пол, подтянулась и встала на одну ногу.
– Я думала, так было запланировано! Скерри хотела оказаться в доме выше по положению и оказалась. Хотела войны, и она её получит. И всё благодаря тому, что я появилась на свет. Так почему она меня ненавидит?
Раун наблюдал за Скерри, как будто пытался посмотреть на неё свежим взглядом.
– Так невообразимо много лет прошло после изгнания Грааля, – тихо произнёс он. – Они были созданы друг для друга. Они настолько слились в единое целое, насколько это вообще возможно для двоих. С тех пор она не прикасалась ни к кому другому. – Мужчина посмотрел на Хирку. – В отличие от сына. А ты живое тому подтверждение.
Дочь Грааля закрыла глаза и уткнулась лбом в шест.
Они были любовниками…
Загадка Скерри прояснилась. Вот почему она стала частью семьи, не имея кровного родства. Они с Граалем были предназначены друг другу. Возможно, даже планировали завести детей. А вместо этого у него появилась Хирка. Рождённая от эмблинга, неизвестной женщины из рода людей.
С домом Модрасме Скерри не связывало ничего, кроме разбитой мечты. Того, что осталось от Грааля.
Хирка стёрла с ноги кровь, вспомнила улыбку черноволосой женщины, когда та впервые увидела сердце Наиэля, и поняла, что Скерри не ждёт никакой войны.
Она ведёт войну уже тысячу лет.
Тени в Шлокне
Хирка проследила за тем, чтобы вес тела приходился на правую ногу, оторвала шест от пола и стала ждать следующего порыва ветра. Он подхватил девушку, придал скорости и сдвинул назад по льду. Было так скользко, что даже не требовалось прикладывать дополнительных усилий, а лишь катиться по зеркальной поверхности и притормозить, приблизившись на опасное расстояние к краю.
Вороны лениво играли в порывах ветра над головой Хирки, отяжелев от пищи, которой она их накормила.
Дочь Грааля услышала шаги на тропинке, обернулась и увидела пару рук с когтями, которые цеплялись за лёд. Потом наверх взобрался Колайль. Обрадованная девушка пошла в его сторону, опираясь на шест, пока лёд под ногами не стал надёжнее. Она надеялась, что ей удавалось скрывать ранение.
– Медовое печенье? – спросил падший, снимая с пояса льняной узелок и протягивая Хирке. – Не сумела найти мне более унизительного занятия? – Он взглянул на её ногу. – Например, я могу встать на четвереньки и возить тебя, пока ты не будешь стоять сама.
– Я стою сама! – сказала девушка и отметила, что её слова прозвучали наигранно легкомысленно. Затем развязала узелок. Он до сих пор хранил тепло и был под завязку наполнен небольшими сдобными кругляшами. Один из них даже вывалился, но Хирка поймала печенье до того, как оно упало на лёд. – Он точно следовал рецепту? Никакой рыбы, никаких водорослей?
– Волочь за собой ногу, как хвост, это не значит ходить самостоятельно.
Хирка протянула Колайлю выпечку, чтобы заткнуть его, но потом вспомнила, что слепые едят когтями, положила лакомство себе в рот и стала жевать, роняя крошки. Падший поднял бровь, но голодная девушка сделала вид, что ничего особенного не происходит. Она положила узелок на лёд, подняла шест и несколько раз обошла вокруг Колайля, чтобы продемонстрировать успехи.
– Я могу ходить без шеста.
– Ты хромаешь.
– Но я…
– Они не выпустят тебя на всеобщее обозрение, пока ты не перестанешь ковылять.
Он был прав. Из тренировочного зала дочь Грааля отвели домой в темноте, но даже в такой ситуации сопровождающие плотно сжали её с боков и низко надвинули капюшоны. Никого не должны видеть раненым.
Хирка стукнула шестом по льду.
– Они как собаки, – пробормотала она.
– Собаки охотятся. Вот что они делают. – Бодрость Колайля улетучилась. Разглядывая ногу юной хозяйки, он вынул из кармана латунную флягу и отпил. Большие руки выглядели огрубевшими от работы. Куртка испачкалась в каменной пыли – наверняка во время вырубки очередного дома в скале. Теперь Хирка вспомнила о второй вещи, которую падший должен был принести.
– Ты захватил клещи?
Он вытер рот рукавом, спрятал флягу, достал маленькие щипцы и опустил их в карман Хирки. Один из немногих инструментов, которые она видела в этом мире. Мужчина не спросил, для чего понадобились клещи.
– Что случилось? – вместо этого спросил он.
Вероятно, Колайль не ждал ответа, да Хирка и сама не собиралась посвящать посторонних в свои дела. Проще всего было бы указать на Скерри, но это вызвало бы слишком много дополнительных вопросов. А девушка не хотела обсуждать воинственную Дрейри. Это казалось опасным.
Вместо этого Хирка взяла ещё одно печенье и поинтересовалась сама:
– Что случилось тем вечером, когда я извлекла стекло из твоего тела?
Лицо Колайля искривилось, возможно, он пытался улыбнуться.
– Не будем об этом.
Хирка кивнула и продолжила расспросы:
– Кто впустил тебя?
– Скерри. – Ошеломлённая девушка перестала жевать и посмотрела на собеседника, недоверчиво выгнув бровь. Колайль загоготал. – Шучу. Меня впустил Раун. И что же ты делаешь здесь, наверху?
Хирка махнула в сторону шатких ступеней.
– Открыла окошко в кладовке и обнаружила… – она никак не могла вспомнить нужного слова. В любом случае назвать лестницей несколько ржавых железных скоб в скале было бы преувеличением. А потому лишь сообщила: – Я кормлю воронов.
– Кормишь воронов? И они к тебе прилетают?
Девушка кивнула. Брови падшего взметнулись вверх так, что капля на лбу тоже приподнялась.
– Удивительно, правда? – спросила Хирка.
– Конечно, мало кому удаётся подманить ворона.
– Я об этом, – она рассмеялась и указала на лёд.
Колайль огляделся, словно никогда не бывал здесь раньше. Хотя наверняка бывал. В нескольких местах виднелись лестницы, ведущие на поверхность ледяного покрова, который раскинулся, как замёрзшее озеро. Голубые отблески на фоне серого неба. Лабиринт разломов, уходивших к улицам. Там, внизу, слепые сновали среди мостов и лавок, как муравьи. Но здесь, наверху, на крыше Гиннунгада, царил только покой. Лёд. Ветер. И тьма на горизонте, где тучи сходились с морем.
