Это наверняка от лекарств – наверняка.
Потому что та мысль, которая сейчас скользит по периферии моего сознания, – это совершенный абсурд. Полная дичь. Чудовищ не существует, есть только люди, которые творят чудовищные дела.
Такие, как вот это.
Если Мэриз не сделала мне два укола в шею, то это наверняка розыгрыш. Шутки Джексона. Наверняка. Другого разумного объяснения не существует.
Всю следующую пару часов я держусь за эту мысль, как мантру повторяя ее опять, опять и опять. Как только часы на моем телефоне показывают шесть часов утра, я немедленно иду в душ – но, следуя инструкциям Мэриз, не мочу пластырь на шее.
Ведь что я вообще знаю об укусах вампиров? Не хватало мне еще усугубить дело.
Но это, конечно же, не укус вампира. Просто сейчас я уже ничего не берусь утверждать.
Одевшись на этот раз в черную юбку, черные лосины и фиолетовую тенниску, я укладываю волосы так, чтобы закрыть ими пластырь на моей шее и порез на щеке, хватаю теплую толстовку с капюшоном и тихонько выбираюсь из комнаты до того, как звенит будильник Мэйси. Мне хочется разбудить ее и задать вопрос, жгущий сейчас мою душу, но я не желаю ей лгать.
Но я также не уверена и в том, что хочу рассказать ей правду.
Что касается Джексона… Если он мне солгал, то будьте уверены, я забью деревянный кол в его черное сердце. Да, я знаю, что это абсурд. Просто сейчас мне все по барабану.
Я иду по школе решительно, как спецагент на задании. Правда, у меня все еще немного кружится голова – сколько же крови я потеряла? – но я ни за что не останусь валяться в кровати, ожидая возможности с ним поговорить, не останусь ни на секунду.
До его башни я добираюсь минут за пять, что, наверное, может считаться рекордом, ведь она находится на противоположном конце замка. Но когда я начинаю колотить в дверь, никто мне не отвечает.
Я продолжаю колотить, но ответа все нет, тогда я пишу ему сообщение. Затем звоню. Затем начинаю колотить опять. Потому что не может же быть, чтобы его в самом деле не было в его комнатах, когда мне особенно нужны ответы.
Но его тут нет. Вот черт.
Обозленная, разочарованная и обеспокоенная куда больше, чем готова признать, я опускаюсь на одно из кресел в его читальном уголке и смотрю на окно, которое теперь забито досками и с которого все началось, чтобы можно было притвориться перед самой собой, что я не замечаю отсутствия ковра, который лежал тут вчера.
Затем я откидываюсь на спинку кресла и готовлюсь дожидаться Джексона Вегу.
Пятнадцать минут спустя я уже готова лезть на стену, полчаса спустя принимаюсь писать этому козлу оскорбительные сообщения, а сорок пять минут спустя подумываю о том, чтобы поджечь эту чертову башню… во всяком случае, до того как входит Мекай, у которого заспанный и немало позабавленный вид.
– Чему это ты улыбаешься? – не очень-то вежливо вопрошаю я.
– Грейс, классно смотришься, когда ты в брюзгливом настроении.
– Ничего не в брюзгливом.
– Ну да, ты очень зла и готова вырвать черное сердце из груди Джексона и растоптать его, так? – Он цитирует самое вопиющее из моих сообщений, наверное, рассчитывая смутить. Но смутить меня уже нельзя – ведь на шее у меня следы клыков. Следы клыков!
– Вот именно, – зло отвечаю я. – Чтобы не перефразировать Сильвию Плат.
– Ты хочешь сказать, чтобы не перефразировать ее, перевирая?
– Если ты будешь продолжать в том же духе, я разозлюсь и на тебя, – добавляю я. Он улыбается, но прежде, чем успевает сказать что-то такое, что заставило бы меня двинуть кулаком в его до нелепости смазливое лицо, я спрашиваю: – Где Джексон? И почему он прячется от меня? И показывает тебе мои сообщения?
– Он не прячется от тебя.
– Да ну? – Я подхожу к его двери и церемонно стучу. Ответа опять нет. – А я уверена, что прячется.
– В самом деле? А с какой стати ему прятаться от тебя? – Мекай складывает руки на груди и ухмыляется, подняв брови и склонив голову набок.
– Вот поэтому. – Я срываю с горла пластырь и поворачиваю голову, чтобы Мекай смог увидеть то, что видела я.
Я испытываю некое извращенное удовлетворение, наблюдая, как ухмылка сползает с его лица. Как округляются его глаза и потрясенно открывается рот.
– Что за черт? Кто тебя укусил?
О боже! Мой желудок восстает, и мне кажется, что сейчас меня вырвет. Он не стал отрицать, что меня кто-то укусил, а просто спросил, кто меня укусил, как будто ранки от укуса на моей шее – это совершенно нормально.
Как будто совершенно нормально, что в этой школе есть человек, а вернее, судя по формулировке его вопроса, много людей, которые кусают других.
От страха по спине бегут мурашки.
– Грейс? – спрашивает Мекай, когда я не отвечаю, пытаясь не впасть в истерику. – Кто тебя укусил?
– Что значит кто? – с трудом выдавливаю из себя я. – Джексон. Разве это не очевидно?
– Джексон? – Он качает головой, но взгляд у него при этом немного возбужденный. – Нет, это наверняка был не он.
– Как это не он? Конечно, он. Я была здесь, в башне, меня посекло осколками стекла, и Джексон укусил меня. Я в этом уверена.
– Ты помнишь, как это случилось? Помнишь, как он тебя укусил?
– Вообще-то нет. – Уверена, что сейчас у меня такой же взбудораженный вид, как и у него. – Но если это был не он, то кто?
– Понятия не имею. – Мекай достает телефон и что-то пишет.
У меня голова идет кругом. Из-за всего того, что он сказал, и всего того, что Мекай не сказал. Людей кусают только животные и… Нет, я еще не готова податься в эту степь. Не готова действительно произнести про себя это слово. Оно могло бы взорвать мой мозг.
– Клянусь богом, Мекай, если все это ваши шутки… Если это какой-то розыгрыш, какой-то прикол, состряпанный вашей шайкой, я вас всех прикончу, выпотрошу живьем и скормлю ваши потроха какому-нибудь голодному белому медведю. Это ясно?
– Вполне. – Его телефон вибрирует от пришедших на него сообщений, он читает их и мрачнеет еще больше. – Это точно был не Джексон.
Мурашки, бегающие у меня по спине, переходят в неудержимую дрожь, от которой мне становится трудно думать, трудно дышать.
– Откуда ты знаешь, что он не врет?
– Мне Джексон не лжет никогда. И сейчас он страшно распсиховался. – Его телефон гудит опять, он читает новые сообщения и продолжает: – Джексон просит тебя запастись терпением и никуда не уходить. Он возвращается и будет здесь через несколько часов.
– Возвращается? – Кажется, сейчас моя голова в самом деле взорвется. И тогда мне будет уже все равно, кто оставил на мне эти отметины и почему. – Откуда?
– С гор.
