Он натянул перчатки и продолжил восхождение, выйдя под благословенные лучи солнца; здесь все было окрашено золотом. Да, все богатство мира – здесь, под рукой. Ему никогда не понять бедных, их тупость, лень, отсутствие амбиций. Так много у них под носом – они что, не замечают? Как же смеют они ворчать, жаловаться и бросать на него мрачные взгляды, когда он идет и берет, что может? Пусть убираются с дороги, пусть падают. Он пойдет туда, куда хочет, и если понадобится отпихнуть их прочь или сокрушить – да будет так.
Да если б он даже родился в сточной канаве, он все равно добился бы сегодняшнего положения. Успех, победа у него в крови. Пусть дураки возмущаются и завидуют. Упорный труд, дисциплина и готовность ухватиться за представившуюся возможность – вот чего не хватает большинству. Зато в избытке – безграничная энергия на жалобы. Обида – растрата энергии; как кислота, она разъедает сосуд, в котором содержится.
Дойдя до закругления гребня, он сразу понял, что поджидает его не Колл. Но человек не был и незнакомцем. «Нижние боги, неужели? Опонны, это вы шлете мне благословение? Тяни меня вперед, Госпожа. Толкай его ко мне, Господин».
Молодой человек (вообще-то они были ровесники, но не в глазах Горласа) заметил его, медленно спешился и встал на тропе лицом к Горласу.
– Она же не настолько глупа, чтобы послать тебя сюда?
– Значит, ты знаешь, кто я.
Горлас улыбнулся.
– Я видел тебя всего несколько дней назад, на другой стороне улицы. У тебя был виноватый вид, ты это знаешь? Оглядывался, как трус… как тебя зовут? Я хочу знать твое имя, чтобы рассказать ей в подробностях, что сделал с тобой… и твоим трупом.
Человек неподвижно стоял, опустив руки.
– Я здесь не из-за Вазы, – сказал он.
– Хочешь думать, что сам все решил, пожалуйста, думай себе. Но должен сказать, что знаю ее очень хорошо – гораздо лучше, чем ты. Она трудилась над тобой, долбила голову – она просто привела тебя сюда за ручку, даже если ты по глупости этого не понимаешь. Разумеется, ей, вероятно, и не нужен был умник – он прочитал бы ее смертельные замыслы. Умный человек ушел бы прочь. Убежал бы.
Человек склонил голову.
– Для чего столько разговоров, Горлас Видикас?
Горлас вздохнул, оглянулся на горного мастера, который стоял рядом, смотрел и слушал – да, с этим еще нужно будет разобраться, – и снова повернулся к гостю.
– Раз ты так труслив, что даже не хочешь назвать своего имени, придется срезать твое лицо – и предъявить ей в качестве доказательства. Мастер! Рапира Мурильо еще у нас? Не помню, мы отправили ее с ним?
– Не уверен, сэр – хотите, пойду и проверю?
– Да, найди этому бродяге клинок. Любой сгодится – все равно он вряд ли знает, что с ним делать. И поживее, пока еще светло и толпа внизу не заскучала. – Он улыбнулся. – Они в последнее время стали кровожадны – это моя вина, ведь…
– Да, по поводу Мурильо…
– Ах, вот почему ты явился? Это была честная дуэль. Просто его мастерство не стояло вровень с моим.
– Где мальчик?
– Так все дело в нем? Просто поверить не могу. Он ведь не затерянный принц какой-нибудь? Вернее, не был?
– Был?
– Да. Боюсь, он мертв.
– Ясно.
– Так не передумал? – спросил Горлас. – Впрочем, это уже не имеет значения, ведь теперь я сам хочу, чтобы ты остался. Полагаю, ты можешь попытаться сбежать, но уверяю, я порежу тебя на куски, не успеешь ты забраться на коня, а он вполне годится для моих конюшен. Скажи, ты фехтуешь лучше, чем Мурильо? Тебе придется быть лучше. Намного.
Горный мастер, спустившись до середины тропы, уже прокричал распоряжения, и теперь какой-то юнец торопился наверх с мечом в руках – не с рапирой Мурильо; по виду, меч нашли в руднике. Тонкий клинок, сужающийся к изогнутому концу. По крайней мере сталь, однако ржавчина толстой коркой покрывала клинок, и оба лезвия были сильно зазубрены. Мастер поднес меч, и Горлас заметил, что рукоять даже без обмотки.
– Прости, что рукоять такая, – сказал Горлас. – Но, правда же, сам должен был подготовиться.
– А каково это, – спросил человек, – убивать старика?
– Это была честная дуэль…
– До смерти? Слабо верится, Видикас.
– Мне не нравится, когда мою фамилию произносят без уважения – особенно, раз ты даже не называешь мне свое имя.
– Ну ладно, твоя жена называет тебя Бесполезный; если тебе так больше нравится…
Горлас бросил клинок к ногам человека; взвился клуб золотой пыли.
– К бою, – прохрипел он. – До смерти.
Человек, похоже, не собирался поднимать оружие. Он так и стоял, чуть наклонив голову.
– Ты на самом деле трус, – сказал Горлас, обнажая рапиру. – Трус не заслуживает благородного обращения, так обойдемся без условностей…
– Я ждал, что ты это скажешь.
Горный мастер, ожидающий в стороне, когда утихнет боль в груди после пробежки, облизнул пересохшие губы. И не успел он закончить этот процесс, сцена перед глазами совершенно изменилась.
Горлас Видикас падал ничком на землю. Рапира выкатилась из руки в траву у тропинки. Взметнулась и медленно осела пыль.
Незнакомец – да двигался ли он вообще? – повернулся к горному мастеру и сказал:
– Ты ведь слышал, что он решил обойтись без условностей, верно?
Мастер кивнул.
– И, если припомнить, добрый сэр, ты хоть раз слышал, чтобы я вслух бросал формальный вызов?
– Ну, я ведь спускался вниз ненадолго…
– Но не так далеко, чтобы не слышать, я уверен.
– А, нет, если только вы не шептали…
– Вспомни. Горлас говорил без умолку – мог ли я вставить хоть что-нибудь, даже если бы захотел?
– Это верно, если подумать.
– Значит, тут мы согласны?
– С меня-то какой спрос, – ответил горный мастер. – Это пусть решает тот, на кого этот работал.
– А раз его здесь нет, ему придется полностью положиться на твой доклад.
– Э… полагаю, так.
Человек пожал плечами.
– Тогда поступай, как знаешь. – Он посмотрел вниз. – Такое впечатление, что они сейчас начнут праздновать.
– Они не решили еще.
– Нет?
– Они не решили, будет ли тот, кто придет на замену Видикасу, лучше его, понимаете?
– Потому что по опыту знают, что все одинаковы.
Мастер кивнул.
– Мне показалось, вы не из благородных.
– Нет.
– Да, вы вроде тех, кто там, внизу. И даже вроде меня.
– Полагаю, что так.
