Всхлипывая, кузнец подтянул голову и плечи Чаура себе на колени. Остальной мир – взрывы, вопли, гром битвы – словно пропал, и Баратол не сразу понял, что кто-то выкарабкивается из кучи обломков бывшей тюрьмы. Отрывистое стаккато проклятий на фаларском, малазанском, добрийском и даруджийском. Смаргивая слезы, кузнец поднял взгляд.
– Мураш, сюда, пожалуйста, мне нужна твоя помощь! Пожалуйста! Он ранен.
Бывший «мостожог» был густо покрыт пылью, но, похоже, невредим.
– Я потерял проклятый меч. Я потерял проклятый арбалет. Я потерял проклятую «шрапнель». Я потерял…
– Мураш! Худов дух, прошу, помоги – нужно найти целителя. Нужен Высший Денул – в городе должен быть носитель. Должен!
– Ну… есть Молоток, но он… ах ты ж, он мертв. Я забыл. Вот надо же – забыл. – Мураш нагнулся над Чауром, пригляделся и покачал головой. – С ним все, Баратол. Череп раскроен, кровоизлияние в мозг – сразу видно, если половина лица…
– Заткнись, я сам знаю. Нам нужен целитель! Думай, Мураш, – кто-то должен быть.
– Возможно, но не рядом – это полгорода надо пройти, Баратол, а с этими Гончими…
– Забудь про Гончих. – Кузнец поднял Чаура на руки и выпрямился.
Мураш выпучил глаза.
– Ты не унесешь его…
– Тогда помогай!
– Я и пытаюсь! Дай подумать.
И тут они оба услышали перестук копыт и скрип деревянных колес. И оба поглядели в конец переулка.
Глядите – вол. Бежать уже не может. Даже телега выдохлась. Крепкие ноги животного дрожат. Слизь из носа ползет блестящим покрывалом и тянется пыльными щупальцами к передним копытам. Острая болезненная паника утихала, глаза гасли, и когда появились две человеческие фигуры и уложили тело третьего на телегу, что ж, это дело привычное – для вола. По крайней мере, мир уже не так безумен. Есть что делать, есть куда идти. Пришло спасение – сладкое, как молоко из мамкиного вымени.
Усталый, но довольный, вол зашагал рядом с людьми.
Два кузена стояли на крыше, оглядывая город. Отсветы пожарищ заливали ночное небо. Участок Гадробийского квартала пылал, гейзеры горящего газа били высоко в воздух. Незадолго до этого странное атмосферное давление прибило огонь – пожары, судя по всему, не ширились, и взрывы звучали все реже. И все равно – с огнем никто не боролся, впрочем, в настоящих условиях в этом не было ничего удивительного.
Во дворе Наученный Замок суетился вокруг раненых стражников, которых уложил на тюфяки. Чудесным образом оба все еще были живы, хотя, если и выдержали атаку убийц, то вполне могли не пережить хлопот Замка. Ожог и Лефф поставили себе задачу патрулировать окрестности усадьбы – улицу за улицей, переулок за переулком, с арбалетами наготове и с неусыпным вниманием.
– Эти Гончие, – сказал Раллик, – совершенно некстати.
– Похоже, и стены их не останавливают. Как думаешь, зачем они пришли?
Раллик не ответил, и Торвальд, обернувшись, увидел, что кузен уставился на разбитую луну.
Торвальд не стал на нее смотреть. Зрелище нервировало его. Не начнут ли эти крутящиеся обломки падать вниз? Раллик уже говорил, что большинство осколков движутся в другом направлении – и уменьшаются. В небе была другая луна – она двигалась медленнее, а значит, находилась значительно дальше; и хотя виделась совсем крохотной, точная ее величина была неизвестна. Понятно только, что это, возможно, мир такого же размера, и возможно, именно на него обрушится смертельный дождь. Торвальду даже думать об этом не хотелось.
– Раллик…
– Неважно, Тор. Оставайся пока здесь, не покидай усадьбы. Думаю, неприятностей не будет – Госпожа воскресила охранников.
– А Тисерра…
– Умная женщина, и к тому же ведьма. С ней все будет хорошо – и беспокоиться она будет только о тебе. Оставайся здесь, кузен, до рассвета.
– А ты?
Тут Раллик обернулся. Мгновением позже Торвальд почувствовал, что на крыше появился еще кто-то, и тоже повернулся.
Воркан стояла, завернувшись в плотный серый плащ.
– Высший алхимик, – сказала она Раллику, – хотел, чтобы мы были поблизости… если вдруг понадобимся. Похоже, время пришло.
Раллик кивнул.
– Крыши и проволока, Госпожа?
Она улыбнулась.
– Заставляешь меня тосковать по прошлому. Прошу, веди.
Торвальд понял все, что скрывалось за мягкими словами, и ему было приятно. Да, пусть кузен получит самую опасную из живущих женщин. Ну а мне тогда, наверное, достанется вторая по опасности – особенно если забуду купить хлеб по дороге домой.
Свернув за угол стены – из переулка на улицу, Ожог и Лефф остановились. Беспечность ни к чему, пусть даже и не предвидится новой атаки убийц в ближайшем времени – если, конечно, они не размножаются со скоростью оводов; а Ожог не был уверен, шутил ли Лефф на этот счет, совсем не уверен.
Улица была пуста. Ни беженцев, ни стражников, ни опасных убийц, закутанных в черное.
И самое главное: никаких Гончих.
– Проклятье, – прошипел Лефф, – ну и где эти твари? Это из-за твоей вони, Ожог, ты воняешь ну просто хуже некуда. Вот они и разбежались. Проклятье, а я хотел ожерелье из клыков. И еще, может, лапку на пояс.
– Лапку? Скорее, это будет гигантская дубина, от которой тебя скособочит. Забавно было бы посмотреть. Согласен и получить пару раз, лишь бы завалить одну – просто поглядеть на это. Лапка Гончей, ха-ха.
– А ты говорил, что хочешь череп!
– Да, но не носить же его. Переверну и сделаю из него лодку, понял? И буду плавать на веслах по озеру.
– Черепа не плавают. Ну разве что твой – он же из пробки.
Они пошли по улице.
– Я бы назвал лодку «Гончая моря».
– Лучше «Гончая дна».
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, Лефф. В этом твоя беда. И всегда так было, и всегда так будет.
– Жалко, не было еще штук двадцати убийц.
– Да были, только атаковали не нас. Мы просто отвлекали, так Тор сказал.
– Да, уж отвлекли так отвлекли.
И тут они увидели Гончую Тени – всего шагах в двадцати. Бока круто вздымались, с них свисали окровавленные полоски плоти. Изо рта текла красная пена. Зверь повернул голову и увидел стражников.
Ожог и Лефф одновременно подняли арбалеты в вертикальное положение и поплевали на зазубренные наконечники стрел. Потом медленно прицелились в Гончую.
Раздувая ноздри, зверь отпрянул. И через мгновение исчез.
– Вот дерьмо!
– Я же говорил, ты воняешь, чтоб тебя! А ведь чуть не сделали!
– Это не я!
– С тобой просто тошно ходить, Ожог, просто тошно. Такой шанс выпал, и ты все испортил.
