Салинд понимала теперь, что Искупитель – это бог-ребенок, невинный, да, но это была неправильная невинность. Уверенность в Искупителе отсутствовала. Он был не всевидящим, но слепым. На расстоянии эту разницу можно и не заметить: те же широко распахнутые объятия, зовущие к себе руки, беззащитная открытость. Он прощал всех, потому что не видел разницы, даже не мог почувствовать, кто достоин, кто нет.
Сейманкелик нес с собой конец любой неопределенности. Разделял мир надвое – четко, абсолютно.
Она должна отдать это ему. Это будет ее даром – величайшим из даров, какие только можно представить – своему возлюбленному богу. Конец его безразличию, его незнанию, его беспомощности.
Скоро настанет время, когда она снова попытается его достичь. На сей раз жалкий смертный дух, вставший у нее на пути, не сможет ей помешать, когда она обретет оружие, – нет, благородные клинки изрубят его на мелкие кусочки.
При этой мысли она вскинула вверх руки и закружилась на месте. Что за радость!
Она обладает даром. И обязана его передать.
И не важно, желает ли получатель принять дар.
Но нет, он не откажется. Поскольку иначе ей придется его убить.
Два огромных белесых зверя на гребне холма стояли боком к равнине и, повернув головы, изучали приближающегося Карсу Орлонга. Он почувствовал, что Погром под ним напрягся, увидел, как тот прядает ушами, и мгновение спустя осознал, что их окружают сейчас другие Гончие – более темные, приземистые, короткошерстые, если не считать одного из псов, напомнившего Карсе про волков его родины, что следил сейчас за ним янтарными глазами.
– Так вот вы какие, Гончие Тени, – пробормотал Карса. – Решили со мной поиграть? Что ж, попробуйте напасть, только когда мы закончим, вы все останетесь здесь, не считая тех немногих, кто уползет зализывать раны. Обещаю. Видишь, Погром, вон ту, черную, в высокой траве? Думает, что спряталась. – Он усмехнулся. – Остальные лишь сделают вид, что нападают, но настоящую атаку возглавит черная. Ей-то я первой и пощекочу нос своим мечом.
Белые животные разделились, одно неторопливо продвинулось вдоль гребня примерно на десяток шагов, другое, развернувшись, проделало аналогичный путь в противоположном направлении. В образовавшемся между ними пространстве взвихрились тени.
Карса почувствовал, что внутри него вскипает боевой азарт, кожу кололи пристальные взгляды семи яростных псов, однако он не отводил глаз от темного пятна, в котором уже проступили две фигуры. Люди. Один – с непокрытой головой, другой, в капюшоне, опирается на узловатый посох.
Гончие по обе стороны держали дистанцию – достаточно близкую, чтобы стремительно напасть, но не настолько, чтобы ввести Погрома в исступление. В шести шагах от чужаков Карса натянул поводья и принялся задумчиво их рассматривать.
Лицо того, что без капюшона, казалось ничем не примечательным. Бледное, словно отвыкшее от солнца, прямые черные волосы торчат во все стороны чуть ли не клочьями. Глаза его на солнце постоянно меняли цвет, делались то голубыми, то серыми, то зелеными, то как бы даже не карими, и неуверенность эта вполне соответствовала выражению лица изучавшего тоблакая пришельца.
Первым шелохнулся другой чужак, со скрытым лицом, слабо помахавший ему посохом.
– Красивый конь.
– И ездить на нем лучше, чем на собаках, – откликнулся Карса.
Темноволосый фыркнул.
– Он невосприимчив к магии, Котильон, – сказал обладатель капюшона. – Да, это древняя кровь, однако меня беспокоит, не сделаются ли когда-нибудь такими же все смертные. Тогда чудесам конец. Останется только нудное, банальное существование, лишенная волшебства заурядность. – Посох ударил в землю. – Мир бюрократов! Пресные мозги, кислые рожи, все тоскливые, словно клерки на служебном пикнике. Такой мир, Котильон, богам вряд ли захочется навещать. Разве что ради паломничества в депрессию.
– Необычные для тебя философствования, Престол Тени, – отозвался тот, кого назвали Котильоном. – Вот только удачен ли твой выбор аудитории? Даже здесь воняет чем-то вроде медвежьего жира.
– Это от Локка, – возразил Престол Тени. – Он в чем-то таком недавно вывалялся.
Карса наклонился вперед в непривычном седле – Самар Дэв подыскала его для Погрома в Летерасе.
– Будь я клерком, одно пророчество обязательно осуществилось бы.
– И какое же именно? – поинтересовался Котильон, которого, казалось, забавляло, что Карса вообще способен на членораздельную речь.
– Тирания счетоводов зальет мир кровью.
Престол Тени визгливо рассмеялся, но, когда никто не последовал его примеру, закашлялся и произнес:
– Хм-м.
Котильон сощурился.
– В Даруджистане, тоблакай, тебя дожидается храм. А в нем – корона и трон.
– Хватит уже с меня подобного дерьма, – нахмурил лоб Карса. – Я сказал Увечному, что меня оно не интересует. С тех пор ничего не изменилось. Моя судьба принадлежит мне и больше никому.
– О, – сказал Престол Тени, снова помахав в воздухе посохом, будто обезглавленной змеей, – мы вовсе не приглашаем тебя этот трон занять. Напротив. Это было бы в высшей степени… некстати. Но он будет манить тебя, тоблакай, подобно охотникам, заманивающим льва-людоеда. Прямиком в яму с кольями.
– Сообразительный лев знает, когда остановиться и развернуться, – ответил Карса. – Увидите, как тогда кинутся врассыпную охотники.
– Мы не спустили на тебя Гончих, тоблакай, поскольку мы тебя понимаем. Ты несешь собственную судьбу, словно знамя – кровавое, да, но его единственное отличие от прочих в том, что ты этого не скрываешь. Известно ли тебе, что и мы отринули цивилизацию? Понимаешь, писцы обложили нас со всех сторон. Клерки с розовыми языками и бегающими глазками, плоскостопые, сутулые, и эти их мертвые перечни! Сейчас мы все измерим! Определим приемлемый уровень нищеты и страданий! – Взмах посоха, резкий глухой удар о землю. – Приемлемый! Кому, мать их, вообще взбрело в башку, что существует приемлемый уровень? Каким рассудком нужно для этого обладать?
– Само собой, цивилизованным, – усмехнулся Карса.
– Вот именно! – Престол Тени обернулся к Котильону. – А ты еще в нем сомневался.
Котильон скорчил гримасу.
– Признаю ошибку, Престол Тени. И если Увечный еще не выучил урока от встречи с этим воином, то впереди его ждут новые уроки. Вот и предоставим его этому занятию. И тоблакая тоже не будем беспокоить.
– За исключением одного, – проскрежетал Престол Тени. – Тоблакай, слушай меня внимательно, если избранная тобой судьба тебе небезразлична. Не пытайся встать на дороге у Путника. Никогда!
Карса усмехнулся еще шире.
– Мы с ним уже договорились.
– Да? О чем же?
– Я не встаю на дороге у него. Он – у меня.
