– Течение усиливается. Похоже, что ситуация… ухудшается. Впрочем, капрал Хватка, если ты сосредоточишь сознание и сконцентрируешься на Ганосе Паране, силы твоей воли может хватить на то, чтобы зафиксировать на месте собственную карту Мастера, а это способно пробудить его внимание. Разумеется, если он не занят чем-то еще. Однако если твоей силы воли на это не достанет, боюсь, остатки твоего рассудка не выдержат. Вихрь разорвет твое сознание в клочки, и ты превратишься в пускающую слюни развалину. – Чуть помолчав, он добавил: – Подобное состояние тебе вряд ли желанно. Впрочем, если ты его достигнешь, тебе уже будет все равно, что в известном смысле можно считать благословением.
– Спасибо, – откликнулась она, – обрадовал. Теперь дай-ка мне чуток времени.
Она извлекла из памяти лицо капитана, не сказать чтобы несимпатичное, попыталась закрепить его перед мысленным взором. Ганос Паран, вызываю тебя. Капитан, где бы ты сейчас ни был. Это капрал Хватка, в Даруджистане. Ганос, нам нужно поговорить.
Теперь она ясно его видела – в рамке, как подобает карте из Колоды Драконов. Она видела на нем военную форму, форму малазанского солдата, которым он когда-то был, – это что же, память с ней шутит, напоминая про их последнюю встречу? Но нет, он выглядел старше. И казался утомленным, весь в пыли. Кожаная куртка в порезах, покрыта пятнами засохшей крови. За спиной у него – руины и дым, что-то вроде выжженной холмистой местности, где раньше выращивали урожай, видны невысокие каменные стены, разделяющие поля, но нигде ни клочка зелени. Ей показалось, что на мертвой земле разбросаны трупы.
Кажется, взгляд Парана нашел ее, сделался острым. Она видела, что его губы движутся, но не слышала ни звука.
Ганос! Капитан, послушай – сосредоточься на мне!
«…капрал, сейчас некогда. Мы угодили в заваруху. Но послушай, если ты сможешь им передать, то постарайся. Предупреди их, Хватка. Предупреди их».
Капитан – кому-то нужен храм – храм К'рулла. Кто-то пытается нас убить…
«…джистан способен сам о себе позаботиться, Хвать. Барук знает, что делать, доверься ему. Нужно выяснить, кому нужен храм. Поговори с Круппом. С Угрем. Но, послушай – будь добра, передай мое предупреждение».
Кому его передать? О чем ты сейчас, капитан? И что там насчет Круппа?
Изображение у нее перед глазами разлетелось в клочья, и она почувствовала, как в сознание словно впиваются когти. Она с криком отшатнулась, попыталась вырваться. Когти впились еще глубже, и Хватка тут же поняла, что ими руководит намерение, злоба. Что-то явилось, и пришло оно за ней.
Она завизжала и почувствовала, что ее тянет вперед, в вихрящееся безумие, в пасть чему-то огромному и голодному, чему-то, жаждущему ее сожрать. И переваривать – долго, долго, пока душа не исчезнет, не будет поглощена целиком, пока от нее ничего не останется.
Со всех сторон в нее впилась давящая тьма. Она не могла шевельнуться.
Потом почувствовала и услышала, как в самой гуще яростного хаоса появился кто-то третий – сила, что приблизилась к ней, двигаясь плавно, как зверь, – она вдруг ощутила, что ее изучает холодный взор, и негромкий голос произнес: «Не здесь. Не сейчас. Некогда ты носила торквесы. Долг остался не оплачен. Не сейчас. Не здесь».
Зверь прыгнул.
То, что держало Хватку, то, что сейчас ее пожирало, внезапно взревело от боли, от ярости, и когти выпустили ее, чтобы вцепиться в нападающего.
Два чудовища с рыком врезались друг в друга, воздух задрожал, словно от удара грома.
Хватка, забытая, совсем рядом с ними маленькая, мельче муравья, поползла прочь, оставляя за собой багряный след истекающей жизни. Из глаз у нее лились слезы, она не переставала дрожать, все еще не оправившись от того, как ее жрали. Существо было столь неумолимым, столь жутко… безразличным. К тому, кем она была, к ее праву на собственную жизнь. Моя душа… моя душа оказалась… пищей. Только и всего. Бездна внизу…
Ей нужно было отсюда выбраться. Хаос вокруг нее роился и трепетал, позади продолжали сражаться гигантские силы. Ей нужно было что-то сказать Мурашу, что-то очень важное. Крупп. Барук. И еще, быть может, самое важное. Когда они вошли в дом, она обратила внимание, что два тела, валявшиеся на полу в ее прошлый визит, исчезли. Исчезли. Двое убийц, как сказал Паран.
И одна из них – Воркан.
Она в городе. Она сейчас здесь, Мураш…
Сосредоточься! На комнате. Найди комнату – там, в башне…
Она ползла и плакала.
Потерялась.
Когда Рейст выволок бессознательное тело Хватки к лестнице, Мураш разразился потоком ругательств.
– Что ты наделал?
– Увы, – сказал яггут, отступая в сторону, когда сержант упал рядом с ней на колени, – моих предупреждений относительно риска оказалось недостаточно.
Положив ладонь Хватке на лоб, Мураш тут же зашипел и отдернул руку.
– Да она как лед холодная!
– Но ее сердце все еще бьется, – уточнил Рейст.
– Она очнется? Рейст, треклятый трупак! Она очнется?
– Не знаю. Какое-то время она говорила, перед тем как… все изменилось. Предположительно – с Ганосом Параном.
– И что она говорила?
– В основном задавала вопросы. Но одно имя я все же расслышал. Крупп.
Мураш оскалил зубы. И снова положил ладонь ей на лоб. Чуть теплее? Может быть, или просто на этот раз он знал, чего ждать, и шок оказался не столь силен. Уже не разберешь.
– Помоги мне отнести ее вниз, – сказал он.
– Разумеется. А еще я готов сказать, что мне от тебя нужно в ответ на мою помощь.
Он уставился на яггута.
– Ты что, шутишь?
– На этот раз – нет, сержант Мураш. Я хочу кота.
Кота.
– На ужин?
– Нет, в качестве домашнего животного. Само собой, кот требуется мертвый. Теперь позволь мне взять ее за ноги, а ты берись за руки. Быть может, полежав рядом с камином, она оживет.
– Ты так считаешь?
– Нет.
Это ведь его собственная идея была, и вот чем все кончилось.
– Хватка, – прошептал он. – Прости меня. Прости, молю.
– Белого, – сказал Рейст.
– Что?
– Белого кота. Дохлого белого кота, сержант.
О да, Рейст, разумеется. Как следует нафаршированного «руганью». Лови подарочек, сукин сын!
Зараза, нас осталось лишь двое. Лишь двое…
– Избегай сделок с мертвыми. Им нужно то, что есть у тебя, и за это они с готовностью отдадут то, что есть у них. Свою смерть за твою жизнь. Но, поскольку они мертвы, любая жизнь, за которую им довелось ухватиться, с неизбежностью протечет меж костлявых пальцев. В результате в проигрыше вы оба.
