– Кажется, я припоминаю, – сказал Клещик, – детскую побасенку о похитителях плоти. Если ты видишь валяющуюся у дороги или на лугу одежду, это означает, что похитители забрали ее владельца. Правда, я в эту историю никогда не верил, поскольку кто будет расхаживать по дорогам, одетый лишь в рубаху? Или в один-единственный башмак? Нет, моя альтернативная теория куда правдоподобней.
Мягкосердечный Нимандр тут же ухватил приманку.
– И что это за теория?
– Разумеется, злобный ветер, который жаждет одеться во что-нибудь потеплей, но никакая одежда ему не подходит, вот он и раскидывает ее в припадке ярости.
– В детстве, – сказала Кэдевисс, – ты постоянно стремился все вокруг объяснить, верно? Сама я что-то плохо помню, поскольку давным-давно перестала слушать, что ты несешь.
– Эта женщина, Нимандр, иной раз способна больно ранить.
Ненанда подогнал повозку и спрыгнул с козел, потягиваясь, чтобы размять спину.
– Как я рад, что наконец от нее избавлюсь, – объявил он.
Мгновение спустя к ним присоединились Араната с Десрой.
Да, мы снова вместе. А Чик, если нам повезет, провалится в расщелину и сгинет навсегда.
Нимандр выглядел старше прежнего, словно из него выколотили всю молодость.
– Что ж, – сказал он со вздохом, – нужно будет обыскать хижины, вдруг там найдется что-то стоящее.
Он распорядился приступать, и все разошлись по сторонам. Кэдевисс осталась на месте, не отводя от Нимандра взгляда, пока он наконец не обернулся и не посмотрел на нее вопросительно.
– Он что-то скрывает, – сказала она.
Нимандр просто кивнул, не уточняя, о ком именно речь.
– Я не понимаю, зачем мы ему нужны, Нимандр. Ему требуются поклонники? Слуги? Или мы – его союзники в грядущих политических баталиях?
Нимандр чуть улыбнулся.
– То есть ты не думаешь, что он взял нас с собой из товарищества, потому что чувствовал, что обязан отвести нас к нашему… «Чернокрылому Господину»?
– Обратил ли ты внимание, – сказала она, – что из всех нас он единственный никогда не видел Аномандра Рейка? В известном смысле это не он ведет нас к Аномандру. А мы его.
– Будь осторожна, Кэдевисс. Если он тебя услышит, это может ранить его самолюбие.
– Может быть, я этим не ограничусь, – сказала она.
Нимандр пристально посмотрел на нее.
– Я намерена потребовать у него ответа, – объяснила она. – У меня накопилось немало вопросов.
– Быть может, лучше нам всем вместе…
– Нет. Только если у меня не выйдет. – Она надеялась, что он не станет уточнять причину, и по тому, как искривилась его улыбка, решила, что он понял. Вызов, брошенный ими совместно во главе с Нимандром, рисковал обнажить спор за руководящую роль, назревавший между Нимандром и Чиком и проявлявшийся до сих пор в безразличных или даже презрительных жестах – во всяком случае, со стороны Чика, поскольку Нимандр большей частью оставался приветливо, пусть и слегка неестественно, пассивным, отражая довольно-таки неприкрытые нападки Чика так, словно ему не впервой быть в осаде. В конце концов, на тебя могут нападать одновременно с разных сторон. Поэтому обзаведись щитом побольше и улыбайся.
Она не была уверена, понимает ли Нимандр заключенную в нем силу. Он мог бы сделаться мужем, подобным Андаристу – тем более что Андарист был ему отцом в значительно большей степени, чем Аномандр Рейк, – и однако из Нимандра вырос истинный наследник Рейка, единственный недостаток которого – что он сам этого не знает. Но это, может статься, и к лучшему, во всяком случае, пока что.
– Когда? – спросил он ее.
Она пожала плечами.
– Думаю, уже скоро.
В тысяче шагов над ними Чик сидел на одной из невысоких стен и разглядывал грязноватую деревушку внизу. Ему было видно, как его жалкая армия бродит по краям площади, заглядывая в хижины.
Практически никуда не годятся, решил он. Если бы не ради них, он никогда не стал бы бросать вызов Умирающему богу. Само собой, они этого в своем невежестве и не поняли. Даже умудрились вбить себе в головы, что спасли ему жизнь. Что ж, любое заблуждение можно обернуть себе на пользу, хотя бесконечные взгляды в его сторону – от которых так и несло ожиданием – уже начали приедаться.
Он крутанул кольца. Чик-чок… чик-чок…
О Чернокрылый Господин, я чувствую твою силу. И она меня не пускает. Скажи мне, чего ты боишься? Почему заставляешь меня тащиться этим бесконечным маршрутом?
Древние лиосан все понимали верно. Правосудие недвусмысленно. Любые объяснения демонстрируют, что внутри у каждого преступника скрывается трус, который с хныканьем пытается всех разубедить, отчаянно примеряет на себя маску за маской, тут же отбрасывая, чтобы попробовать следующую из набора. Маска я-не-виноват. Маска это-просто-ошибка. Вы-не-понимаете, и я-такой-беззащитный, и пощадите-я-сдаюсь – он мог представить себе все эти выражения на лицах, идеально круглые глаза, а в них столь же идеальная, бездонная жалость к самому себе (сюда, здесь всем найдется место). Милосердие – это порок, внезапный миг сомнения, грозящий пошатнуть огромное несокрушимое здание, которое и есть истинное правосудие. Маски нужны, чтобы посеять это сомнение, этот последний шанс виновного увернуться от причитающегося возмездия.
Жалость Чика не интересовала. В собственном понимании правосудия он не видел ни малейшего изъяна. Преступник рассчитывает на сострадание добродетельных, и использует это сострадание ровно для того, чтобы избежать того, что заслужил. Как могут добродетельные, будучи в здравом уме, угодить в подобную ловушку? Из-за этого преступники и процветают (поскольку играют по собственным правилам и не проявляют ни жалости, ни сострадания к тем, кто как-то провинился перед ними). Нет, правосудие обязано быть непорочным. А наказание – священным и не допускающим компромиссов.
Он этого добьется. Внутри своей маленькой армии, и значительно большей армии, которую обретет потом. Его народ. Тисте анди Черного Коралла. Мы больше не согласны гнить. Хватит с нас гаснущих костров, плывущей по ветру золы, жизней, что растрачиваются столетие за столетием, – ты слышишь меня, Владыка? Я заберу твой народ и свершу правосудие.
Над этим миром.
Над всеми богами и взошедшими, кто когда-либо дурно поступил с нами, предал нас, или просто косо посмотрел.
Ты увидишь, как они разлетаются по сторонам от ударов, лица в крови, маски сползли набок, в глазах угасает жалость к себе – и ее место занимает ужас понимания. На этот раз правосудия не избежать. Им пришел конец, всем до единого.
Да, Чик успел изучить историю. Он знал о лиосан, об эдур, обо всех совершенных ими ошибках, неверных суждениях, неуместном сострадании. Он также знал всю глубину совершенного Чернокрылым Господином предательства. Предательства Матери Тьмы, всех тисте анди. Тех, кому ты не помог в Андаре. Нимандра и его родичей.
