За лишенными ставней окнами слышался плач младенцев, сопровождаемый аккомпанементом громыхающей посуды и грязной ругани, и звуки эти были Сэбе Крафару столь же привычны, как и вонь самого переулка. В голове у него бурлили мысли, что отчасти объясняло его отрешенное состояние. Страх там сражался сейчас с алчностью, постоянно меняясь с ней масками, которые на самом-то деле почти ничем и не отличались, но это неважно, в конце концов, оно всегда и везде так. В любом случае обоим бойцам предстояло вскоре рухнуть от изнеможения. Побеждала обычно алчность, но всегда уносила страх с собой на закорках.
Так что заботы Сэбы Крафара недорого стоили. Но и не будь их, вряд ли он услышал бы того, кто шел за ним по пятам, поскольку тот обладал незаурядными талантами – до такой степени, что сумел оказаться у магистра прямо за спиной, причем с самыми дурными намерениями.
Шею Сэбы охватила рука, пальцы, словно железные когти, пережали нервы, лишив его способности управлять собственным телом, но прежде чем убийца упал (чего, собственно, тело от него сейчас требовало), его развернули и прижали к грязной каменной стене. Где он бессильно повис, не касаясь мокасинами земли.
Он почувствовал на щеке дыхание, потом услышал шепот.
– Отзови наблюдателей от «К'рулловой корчмы». Когда я уйду, под ногами ты найдешь мешочек. Пять советов. Контракт завершен – я его выкупаю. – Кожи под правым глазом Сэбы коснулось острие кинжала. – Надеюсь, пяти советов для этого достаточно. Или ты станешь возражать?
– Нет-нет, нисколько, – выдохнул Сэба. – Малазанцы в безопасности – во всяком случае, от Гильдии. Само собой, это означает, что клиент попросту изыщет другие… ээ… способы.
– Да, относительно клиента.
– Я не могу…
– Тебе и не нужно, Сэба Крафар. Я прекрасно знаю, что движет Магистром скобянщиков.
– Тебе повезло, – рыкнул Сэба. Боги, кто бы это ни был, он все еще держит его над землей, и хоть бы рука дрогнула. – Поскольку, – добавил он (храбрости ему действительно было не занимать), – сам я этого не знаю.
– В противном случае, – заметил неизвестный, – ты бы не торопился брать у него деньги, вне зависимости от предложенной суммы.
– Раз уж ты так ставишь вопрос, может быть, этих пяти советов достанет и на то, чтобы с ним произошел несчастный случай?
– Предложение щедрое, но с твоей стороны самоубийственное. Нет, я не пользуюсь наемниками для грязной работы.
Сквозь плотно сжатые зубы – к конечностям возвращалась чувствительность, и их словно огнем жгло – Сэба выдавил:
– Я уже заметил.
– Ладно, на этом все, – сказал мужчина.
– А ты что, куда-то торопишься? – сумел-таки произнести Сэба и почувствовал, что хватка несколько ослабла, а ноги его, кажется, касаются покрытых жиром булыжников.
– Что ж, – произнес голос, – тебе все-таки удалось меня впечатлить, Сэба Крафар. Протяни руку вон к тому фонарному крюку слева от тебя – ты сможешь за него держаться, пока к ногам не вернется сила. Твоему и так пошатнувшемуся достоинству падение вряд ли поможет. Оставайся лицом к стене, закрой глаза, сделай десять глубоких вдохов и выдохов. И не давай мне повода думать, что я насчет тебя ошибся.
– Соответствовать первым впечатлениям обычно нелегко, – ответил ему Сэба, – но я все же постараюсь.
Рука отпустила его, потом вернулась, чтобы чуть похлопать по плечу.
Он стоял с закрытыми глазами, упершись лбом в стену, и отсчитывал вдохи. Где-то на третьем почувствовал вонь – ох ты, оказывается, ниже шеи он утратил контроль не только за мускулами, и только теперь понял слова насчет достоинства. Да уж, хлопнуться на задницу было бы сейчас весьма неприятно.
По лицу с обеих сторон струился пот. Скосив глаза вниз, он увидел мешочек с жалкими пятью советами.
– Зараза, – пробормотал Сэба, – квитанцию-то я ему позабыл выписать.
Рыбак подождал у входа в переулок, пока не увидел, как магистр осторожно нагибается, чтобы поднять мешочек.
Соглашение вступило в силу.
Он был уверен, что Гильдия их больше не побеспокоит. Что же до Скромного Вклада, его нейтрализация потребует значительно более сложных приготовлений. Но время еще есть.
И вот вам урок, дорогие друзья. Даже такой человек, как Рыбак кель Тат, со всеми его грозными и загадочными способностями, вполне подвержен самым прискорбным ошибкам в оценке ситуации.
Пора вернуться в «К'руллову корчму». Быть может, Хватке удалось отыскать дорогу назад, в холодную плоть, что едва дышит. Если же нет, возможно, Рыбак мог бы чем-то помочь. Потерявшимся душам свойственно нарываться на неприятности.
Достаточная ли это причина для его собственной неосторожности? Все может быть. Оставив позади площадь с ее толпами, он свернул в узкий, тенистый Телячий проезд, миновал несколько торопливо прошмыгнувших мимо прохожих – проезд был печально знаменит тем, что по ночам здесь постоянно кого-нибудь грабили, и, мало того, разве не здесь городская стража нашла два дня назад очередной изувеченный труп? Прямо у этих самых ступеней, ведущих в лавку, где продаются квадратные в сечении гвозди, заклепки и деревянные рамки, в которые вставляются головы убитых зверей и разные другие достойные обозрения предметы. Даже днем ходить здесь было опасно. Дело тут, видите ли, в тенях…
Из одной как раз в этот миг выступило низенькое жабоподобное существо с широченной улыбкой, пересекавшей очень темное и несколько изрытое впадинами лицо, так что оно походило сейчас на разрезанную переспелую дыню. На голове существа каким-то образом держался моток веревки – хотя нет, это волосы, – а в нем гнездилось по меньшей мере трое пауков.
– Ты, – прошипел мужчина. Глаза его вспыхнули, потом метнулись в сторону, потом снова зажглись.
– Никто иной, – ответил Рыбак с едва уловимым вздохом.
– Само собой, не кто. – Голова наклонилась вбок, однако волосы с нее не соскользнули. – Очередной идиот, город ими прямо кишит. «Никто иной». Нашел ответ, называется. Будь это кто иной, я бы не стал прыгать ему навстречу, так ведь? Зачем еще усложнять? – Голова выпрямилась, пауки снова уселись поудобней. – У меня сообщение от моего блистательного умом, но пока-что-отсутствующего господина. – Он вдруг зашептал: – Блистательного умом, о да, какое удачное словосочетание; жаль только, что уже использовал, можно забывать. – Он снова повысил голос: – Когда все это кончится…
– Прошу прощения, – перебил его Рыбак, – когда что кончится?
– Это, само собой! Искарал, болван, не надо усложнять! Послушай, дорогой мой посредственный бард, когда все это кончится, отошли угря – нет, обожди – а, вот, отыщи угря. Угля? Проклятье, я же это сообщение наизусть заучил и все такое. Отточи – нет, отожри угря – отыщи и отточи в ночи угла – отойди, хваля, орла тащи – о, Худов дух! Как же оно там было? И у меня еще хватило дури назвать его блистательным умом. Мог бы ведь и Сордико Куолм послать, о да, а я бы шел в кильватере за ее великолепной покачивающейся кормой… – тут он принялся болтать головой вправо-влево, вправо-влево, посверкивая глазками. – Плих-плюх, плих-плюх, ооо…
