Мы стали чаще бывать в деревне, где вырос Серёжа, я познакомилась со многими его друзьями и партнерами по работе. Катя, так же, как и я, любила посещать пляж залива, гулять по зелёному лесу и собирать гладкую гальку в карман, чтобы потом сложить её в большую стеклянную банку, стоящую под её кроватью в моей бывшей комнате. С Марком она до сих пор не хотела видеться и каждый раз отчаянно мотала головой и убегала в свою комнату, когда я осторожно предлагала ей встретиться с папой. Власов, впрочем, не очень-то и настаивал. Он звонил раз в неделю и спрашивал, как дела у дочери, затем просил меня узнать, не хочет ли она выйти с ним на прогулку и, получив отрицательный ответ, громко вздыхал и вешал трубку, напоследок выразив своё приторно-вежливое: «Может, в другой раз».
Наталья Леонидовна каждый вторник водила Катю на занятия в логопедическую группу, Виктор Павлович время от времени вывозил внучку на прогулку и все были вполне довольны таким жизненным раскладом.
Наши отношения с Сергеем было трудно скрыть от отца, да я и не планировала. Папа, казалось, догадался обо всём почти сразу и всё чаще задерживался на работе или вовсе оставался на ночное дежурство, тактично и безмолвно даруя тем самым своё согласие на то, чтобы Волков остался на ночь. Что греха таить, Серёжа всегда нравился моему отцу больше, чем Власов. Нам же с Волковым было трудно скрывать свои чувства не только от близких людей. Даже находясь в общественном месте, мы не могли вести себя как друзья или посторонние друг другу люди. У меня была постоянная потребность прикасаться к Серёже, если он находился рядом. Я не могла отказать себе в удовольствии обнять крепкую талию любимого даже на людях. К своему стыду, я иногда понимала, что мы, например, целуемся в кинозале или, что и вовсе неприлично, посреди улицы и не только в тёмное время суток. Честно признаться, мы вели себя как дети, как подростки, впервые почувствовавшие зов гормонов, и нам обоим это нравилось.
Иногда мне казалось, что Серёжа боится, что я исчезну из его жизни, и этот страх слишком явно читался в его глазах. Он сам частенько признавался мне, что когда он ночует у себя, ему снятся кошмары.
– Я просыпаюсь в холодном поту, – рассказывал он, – в панике шарю руками по кровати и не нахожу тебя. Тогда страх пробирает меня до костей и я пытаюсь вспомнить, была ли ты на самом деле? Возвращалась ли ты в Бор, согласилась ли быть моей или это всего лишь моя больная фантазия, вызванная восьмилетней безответной любовью. Ты не представляешь, какими усилиями воли я сдерживаю себя, чтобы не запрыгнуть посреди ночи в свою машину и не примчаться к тебе, чтобы проверить, что ты на самом деле моя!
В такие минуты мне хотелось плакать от счастья и сочувствия к нему, а Сергей долго не выпускал меня из объятий, шумно вдыхая запах моих волос. Я знала, что нам было бы проще жить под одной крышей, но я чувствовала, что пока не готова к этому. Даже несмотря на то, что Серёжа был таким родным, таким привычным и таким моим, умом я осознавала, что ещё слишком мало времени прошло для того, чтобы впустить в свой быт другого мужчину.
Наконец наступил судьбоносный день экзамена и я жутко нервничала, ведя свой минивен в сторону Санкт-Петербурга в шесть часов утра. Галина Михайловна любезно предоставила мне выходной на этот знаменательный день, а отец согласился отвести дочку в садик и забрать после работы, если я задержусь в университете. Меня настолько сильно колотила нервная дрожь, что я даже подумывала о том, чтобы выпить пару глотков виски для храбрости, но алкогольное амбре, распространяемое в аудитории, вряд ли послужит мне положительной характеристикой. Поэтому приходилось заниматься аутотренингом, уговаривая себя расслабиться и успокаивая тем, что я всё знаю и бояться мне нечего. За последние полгода я так усердно повторяла все пройденные когда-то давно материалы, что, казалось, выучила их наизусть, и если кто-нибудь разбудил бы меня ночью и спросил дату рождения Сандро Баттичелли или Рафаэля Санти, я бы, не успев ещё даже разлепить веки, выпалила даты, ни разу не заикнувшись. Жалко, что приёмная комиссия не сможет принимать у меня экзамен в моей собственной постели. Я нервно усмехнулась своей мысли и ещё сильнее надавила на газ.
Я смутно помню, как писала тест. Мне казалось, что время бежит с такой сумасшедшей скоростью, что мои мысли не поспевают за ним. Я судорожно прокручивала в голове завалявшиеся где-то глубоко в памяти факты, и мне чудилось, что я думаю слишком медленно, не так, как обычно. Едва я успела поставить галочку в последней графе, как работы начали собирать. Рискну предположить, что выглядела я в тот момент, как огретая обухом по голове маньячка, не желающая выпускать из трясущихся рук злосчастный лист бумаги, который имел решающее значение в выстраивании моего будущего.
Смирившись с тем, что в письменных ответах уже ничего нельзя изменить, я шатающейся походкой направилась к аудитории, где должно было проходить интервью. До назначенного мне времени оставалось полчаса, и я не знала, куда деть себя на это время. В конце концов, я перестала мерить шагами коридор возле входа в аудиторию и отправилась в буфет, чтобы выпить кофе и не упасть в обморок от бессилия или голода. С самого утра у меня во рту не было ни крошки. Стоя в очереди за кофе, я продолжала повторять про себя самые важные даты и фамилии, когда меня вдруг одёрнула чья-то рука. Обернувшись, я наткнулась взглядом на миниатюрную брюнетку с коротко стриженными волосами, уложенными в задорную причёску, и весёлыми зелёными глазами.
Глава 19
– Вероника, привет! – прощебетала она тонким голосом. – Я Лиза, двоюродная сестра Марка, ты не помнишь меня?
Я напрягла извилины, хотя это было довольно трудно сделать в такой момент, весь мой мозг был занят повторением выученного материала. Девушка улыбнулась широкой открытой улыбкой, и я тут же припомнила, что видела уже однажды это милое дружелюбное лицо в день нашей с Марком свадьбы. Тогда она была совсем ещё девочкой лет двенадцати, нескладной и даже угловатой, с длинными тоненькими косичками. Сейчас же передо мной стояла красивая, стройная, модно одетая восемнадцатилетняя девушка. Однако эта жизнелюбивая улыбка и горящие глаза остались прежними, их будто бы не тронуло время.
– Э, привет, – промямлила я, собираясь с мыслями. – Какая неожиданная встреча.
Действительно, из-за неожиданности я растерялась и начала снова разговаривать шаблонными фразами.
– Твоя очередь подошла, – махнула Лиза рукой в сторону официантки за стойкой. – Я сижу вон за тем столиком, присоединяйся!
Я проследила взглядом за её указывающим жестом и кивнула в знак согласия. Спустя несколько минут я уже садилась за столик к Лизе, выкладывая с подноса салат, яблоко и чашку кофе. Мне неудобно было сбежать от этой выскочки, хотя и очень хотелось.
– Я знаю, что вы с братом развелись, – непринуждённо начала девушка, будто бы такое событие, как развод – абсолютно рядовой поступок и случается на каждом шагу. – Мне жаль, ты мне всегда нравилась!
Честно признаться, напористость и бесцеремонность этой девушки меня смущала, я совсем не знала её, а она вела себя так, словно мы были сто лет знакомы и, в добавок ко всему, значились как минимум подругами.
