Обходя огромный банкетный зал, Тристан постоянно искал глазами Айви, и даже когда солидные пузатые мужчины, остановив его, принялись наполнять свои тарелки, он нетерпеливо переминался с ноги на ногу и вертел головой. Двое гостей взяли у него с подноса бокалы и отошли, недовольно бурча себе под нос, но Тристан этого даже не заметил. Он думал только об Айви.
Что он ей скажет, если они столкнутся лицом к лицу? «Возьмите крабовых шариков»? Или лучше так: «Могу я предложить вам le bailee de crabbe?
Да, так он точно произведет на нее впечатление!
Господи, в кого он превратился? С какой стати он, Тристан Каррутерс, портреты которого висят в шкафчиках у сотен девчонок (хорошо, пусть это преувеличение, но все-таки очень небольшое), должен производить впечатление на девушку, которая, насколько ему известно, совершенно не стремится украсить своим лицом ни его шкафчик, ни чей-либо еще?
Тристан обратил на Айви внимание в первый же день, когда она появилась в Стоунхилл. Но не только ее необычная красота, пышная копна вьющихся золотистых волос и сине-зеленые глаза заставили его забыть обо всем, кроме желания смотреть на нее, касаться ее. Прежде всего его поразила ее абсолютная свобода от всего, что интересовало большинство знакомых ему людей. Ему нравилось, что когда Айви с кем-то разговаривала, она внимательно смотрела на своего собеседника, а не шарила глазами по толпе, выискивая кого-нибудь еще; ему нравилось то, как она одевалась и как полностью растворялась в пении. Однажды Тристан, словно зачарованный, несколько минут стоял в дверях музыкального класса, не сводя с нее глаз. Разумеется, она его даже не заметила.
Тристан сомневался, что она вообще догадывается о его существовании. Возможно, затея с обслуживанием свадьбы была не лучшим способом обратить на себя ее внимание.
Тристан с тоской посмотрел на жирный крабовый шарик, закатившийся между двумя высокими каблуками-шпильками, и всерьез усомнился в правильности своего решения.
В следующий миг он увидел ее. Она была вся в розовом — розовом-прерозовом. Ярды блестящей ядовито-розовой материи спадали с ее плеч и колыхались вокруг талии: должно быть, юбка у нее держалась на обруче.
Гарри как раз проходил мимо с подносом. Тристан повернулся так быстро, что они столкнулись локтями. Восемь бокалов задрожали на тонких ножках, расплескав по подносу рубиновое вино.
— Вот это платьице, — скривившись, шепнул Гарри.
Тристан пожал плечами. Он и сам видел, что платье просто ужасное, но какое это имело значение?
— Когда-нибудь она его снимет, — резонно ответил он.
— А ты самонадеян, приятель, — хохотнул Гарри.
— Я не это имел в виду! Просто я…
— Помпиду, — шепнул Гарри, и друзья поспешно разошлись в разные стороны. Однако распорядитель все-таки поймал Тристана и погнал его на кухню.
Когда Тристан снова появился в зале, в руках у него был поднос с плоской кучкой овощей и самым мелким соусником, из которого ничего не могло пролиться даже при землетрясении. Он заметил, что часть гостей уже узнает его и старается поскорее отойти при его приближении. Что ж, это было к лучшему. Теперь Тристан мог просто ходить кругами со своим подносом, не обращая внимания на гостей, и искать ее.
— Зд-дорово, п-пловец. П-п-п-плов-вец.
Это был кто-то из школы, кажется, один из дружков Грегори. Тристан никогда не любил парней и девчонок из кружка Грегори. Все они были богаты и страшно этим гордились. Они то и дело затевали какие-то глупости и находились в вечном поиске острых ощущений.
— Оглох, п-плов-вец? — снова крикнул парень.
Теперь Тристан узнал его. Эрик Гент, неприятный блондин с длинным узким лицом, лениво привалился к стене, держась одной рукой за канделябр.
— Простите, — сказал Тристан. — Вы ко мне обращаетесь?
— Я тебя узнал, Таран. Я тебя знаю. Так вот чем ты занимаешься в перерывах между з-з-заплывами? — Эрик отпустил канделябр и слегка пошатнулся.
— Это то, чем я занимаюсь, чтобы позволить себе заплывы, — холодно ответил Тристан.
— Отлично. В т-т-таком случае, я куплю тебе несколько з-з-заплывов.
— Прости?
— Принеси мне с-с-стаканчик выпивки и не пожалеешь.
Тристан внимательно посмотрел на Эрика.
— Похоже, несколько стаканчиков ты уже выпил.
Эрик показал ему четыре растопыренных пальца и безвольно уронил руку.
— Четыре, — поправился Тристан.
— Это частная вечеринка, — сказал Эрик. — Тут обязаны обслуживать всех, несмотря на возраст. А вообще неважно, частная это вечеринка или нет, здесь обслуживают всех, кого старый Бэйнс п-п-просит обслужить. Этот старик может купить все и всех, да ты сам знаешь.
«Теперь понятно, с кого Грегори берет пример», — подумал про себя Тристан.
— Прекрасно, — сказал он вслух. — Бар находится вон там. — Он хотел отойти, но Эрик преградил ему дорогу.
— Вся п-п-проблема в том, что меня там больше не обслуживают.
Тристан глубоко вздохнул.
— Мне нужно в-в-выпить, Таран. А тебе нужны бабки.
— Я не беру чаевых, — ответил Тристан.
Эрик отрывисто захохотал.
— Наверное, потому, что тебе их никто не дает. Я наблюдал з-за тобой и видел, как ты т-т-тут в-выступал. Но я тебе честно з-з-заплачу.
— Прости.
— Мы нужны друг другу, — не отставал Эрик. — У нас есть выбор. Мы можем или помочь друг другу — или навредить.
Тристан промолчал.
— Ты понял, о чем я говорю, Таран?
— Я понял, о чем ты говоришь, но ничем не могу тебе помочь.
Эрик сделал шаг к нему. Тристан отступил на шаг назад. Эрик шагнул еще ближе.
Тристан напрягся. Говоря спортивным языком, приятель Грегори выступал в легком весе. Он был почти такого же роста, как Тристан, однако гораздо слабее и уже в плечах. Однако у Эрика было целых два преимущества — он был пьян, и ему нечего было терять. А Тристану было что, начиная с огромного подноса, нагруженного овощами.
«Ничего страшного», — решил Тристан. Один быстрый шаг в сторону — и Эрик грохнется на колени, а потом опрокинется навзничь.
Но Тристан не учел того, что как раз в этот момент по залу проходила невеста в сопровождении гостей. Заметив краем глаза процессию, он вынужден был в последний момент изменить направление — и врезался в пошатнувшегося Эрика. Сельдерей и цветная капуста, грибы и наструганный перец, брокколи и стручковый горошек опрокинулись на канделябр, а оттуда дождем хлынули на гостей.
И вот тогда она посмотрела на него. Айви, ослепительная Айви. На миг их взгляды встретились, и Тристан увидел ее глаза, круглые, как помидорки-черри, сыпавшиеся на процессию невесты.
