Ведь он теперь – Темный Господин Паргорона.
Интерлюдия
- Мне кажется, ты уже ерничать начал к концу рассказа, - заметил Дегатти.
- Нет-нет, нисколько, - заверил его Янгфанхофен. – Я там лично присутствовал и даже немного поработал за бармена. Корграхадраэд именно так себя и поставил. И с того самого вечера и начались изменения в политике нашего мира.
- Вы с ним сразу нашли общий язык? – ухмыльнулся Бельзедор.
- И не только я. На самом деле ведь Темный Господин – это не владыка Паргорона, он ничего не решает единолично. У него всего три и шесть десятых процента акций Банка Душ, это лишь четырнадцатая часть контрольного пакета. Но среди демолордов не так уж много тех, кому в самом деле нужны все эти завоевания, порабощения... мы разумные существа, господа. И, как все разумные существа, мы ленивы и предпочитаем путь наименьшего сопротивления.
- А путь наименьшего сопротивления – это?.. – спросил Дегатти.
- Легационит, мэтр Дегатти, - ответил Янгфанхофен. – Вот Бельзедор может многое тебе о нем рассказать. А еще Супензия, Амак, Сии’Р, Горуганг, Вакоку, Многоостровье, 1667, 1668 и 3414 сектора Сферы Жизни, а также другие территории в десятках разных миров. Мы простираем щупальца очень далеко, мэтр Дегатти.
- Колонии?..
- Конечно. Колонии под прямым управлением, зависимые территории, данники... причем без военных действий, заметь. Не миры целиком, а небольшие их кусочки. Все добровольно и по согласию. В некоторых нас даже считают богами... особенно Корграхадраэда. Ему поклоняется несметное множество смертных и низших демонов. Де-факто он и есть сейчас Темный бог.
- И что, это настолько выгодно, что можно отказаться от войн?
- Представь себе. Прибыль, конечно, несколько меньшая, зато стабильная. А расходы не идут ни в какое сравнение. И потом, этот способ заменил только набеги – и то лишь частично. Так что сейчас мы процветаем, как никогда прежде.
- А ты, получается, знал, что Гламмгольдрига хотят убить... – задумчиво произнес волшебник. – А почему не предупредил?
- Мэтр Дегатти, это Паргорон. Здесь все время кто-то кого-то хочет убить. И я все время что-то такое слышу. Мне о каждом случае бежать докладывать?
- Но это же все-таки не случайного демона убить хотели, а самого Гламмгольдрига.
- И что? Он мне другом не был. Да и кто бы подумал, что у них действительно получится? Я был уверен, что Корграхадраэд или пойдет на попятную или окажется у Гламмгольдрига в пузе. Знаешь, сколько их таких было за десятки тысячелетий, желающих прикончить нашего старого Желудка?
- Не знаю. Сколько?
- На самом деле не очень много, - признался Янгфанхофен. – Это у вас на Парифате полно героев, которые локтями друг друга распихивают, рвутся убить Темного Властелина...
- Ох, как же они меня утомляют... – картинно вздохнул Бельзедор.
- А у нас таким занимались разве что другие демолорды. Про восстание Худайшидана я вам уже рассказывал. Авантюра же Корграхадраэда... он ведь действительно прошел по волоску. Малейшая ошибка, малейший просчет...
- Ты это уже говорил в самом рассказе, - напомнил Бельзедор. – Повторяешься.
- Извини, извини.
- А что Анжанна? – спросил Дегатти. – Она сейчас жива?
- Жива и по-прежнему любимая жена нашего Темного Господина. Самая первая, самая главная и самая очаровательная. Единственная, к чьему мнению он прислушивается. Всего-то их у него сейчас двести штук... сам понимаешь, положение обязывает.
- И как она, похудела?
- Да, но не до изначальных размеров. Вообще, худоба переоценена, - заявил Янгфанхофен, выпячивая свой огромный живот. – Это всего лишь физическая оболочка, ее форма не имеет значения.
- То есть ты сам в любой момент можешь похудеть? – въедливо спросил Дегатти.
- Могу... но зачем?
- Ну просто. Вот пришло тебе, скажем, желание стать стройным. Внезапно. Ты сможешь сделать это быстро? Корграхадраэд превращался в человека, я помню в твоем рассказе. А ты так умеешь?
- Ну как сказать...
- Мне просто интересно, где пролегают границы возможностей демолорда-гохеррима. Гхьетшедарии, это я знаю, ограничены двумя обликами. Ни во что другое они превращаться не умеют, даже демолорды. А что насчет гохерримов? Насколько сложно вам менять внешность? Все ли это умеют или только некоторые? Если все – как часто вы это делаете?
- Дегатти, ты почему до сих пор не преподаватель? – устало спросил Янгфанхофен. – Подумай, сколько людей ты заставил бы страдать. Тебя бы ненавидели все студенты.
- Я преподавал несколько лет, - хмыкнул волшебник. – Иначе я бы даже до магистра не добрался. Я и сейчас иногда читаю лекции в КА. И получается у меня гораздо лучше, чем ты думаешь.
- В самом деле? – усмехнулся Бельзедор. – Честно говоря, мне трудно представить тебя в качестве уважаемого преподавателя. Особенно глядя на твоего дядю.
- Дядя Курдамоль – паршивая овца в нашей семье, - сухо возразил Дегатти. – В последний раз я его видел четверть века назад, на похоронах мамы. И он тогда еще не был твоим приспешником.
- Он не приспешник. Он мой безумный гений. Это разные должности.
- По крайней мере он талантлив, - кисло произнес Дегатти. – Этого у него не отнять. И моему отцу этого было бы довольно... думаю...
- Кстати говоря, - оживился Янгфанхофен, наливая пива в огромный бокал и тут же его выпивая. – Рассказ про Корграхадраэда был ужасно длинным, у меня пересохло в горле, и мы, помнится, договорились, что следующая байка – за кем-то из вас. Мэтр Дегатти, не окажете честь поведать что-нибудь о себе?..
- Обо мне?..
- Ну да. Вы вот оба все расспрашиваете, как я стал демолордом. А как ты стал волшебником? Не поделишься подробностями?
- Хорошо, - опрокинул стопку виски волшебник. – Моя история, конечно, не такая эпичная, как у Корграхадраэда, и в ней нет битв со всемогущими древними чудовищами... но ладно, если хотите, я ее расскажу.
Не в ладах с собой
1450 год Н.Э., Парифат, Мистерия.
Мне было десять лет, когда я окончательно понял, что ненавижу своего отца. Это был год, предшествующий моему поступлению в Клеверный Ансамбль... я чистокровный человек, а люди обычно поступают в одиннадцать лет. Особо талантливые – в десять или даже девять, но в детстве я не казался особо талантливым...
- Подождите, мэтр Дегатти, - перебил Янгфанхофен. – Вы собираетесь рассказывать от первого лица?
- Ну да. Это же моя собственная история. Я буду странно себя чувствовать, говоря о себе в третьем лице.
