- Братец, что же ты натворил?! – воскликнул жалостливо Хальтрекарок. – Зачем ты сформулировал желание так глупо?! Оно ведь исполнилось!
- Ис... пол... нилось?..
- Конечно! Просто для тебя ничего не изменилось, потому что в тридцать пять лет ты выглядел в точности так же, как сейчас! Ты истратил свое желание впустую!
Внутри Фурундарока все оборвалось. Его охватило диким, пылающим ужасом.
Но это длилось какое-то мгновение. Потом до демона дошло.
Он сдернул кольцо и швырнул его в лицо Хальтрекароку.
А тот закатился хохотом.
- О... суть Древнейшего!.. – заливался он. – Фурундарок, ты бы видел свое лицо!.. Ты в самом деле... в самом деле поверил!.. поверил!.. а-ха-ха-ха-а-а!.. Как же ты глуп, это что-то невероятное!..
Хальтрекарок был очень доволен собой. Он давно придумал этот розыгрыш, но все не было шанса его подстроить. Даже жаль, что трансляция сейчас не идет, что кроме них двоих этого никто не видел.
- Ха-ха, надо же, я действительно поверил, - мертвым голосом произнес Фурундарок. – Ты и в самом деле умеешь разыгрывать, брат. Какой ты весельчак.
- И не говори!.. Надеюсь, ты не обиделся?
- Нет, что ты. Нисколько. Только... надеюсь, и ты не обидишься, если я при случае тоже тебя разыграю.
- Конечно, нет! Я это просто обожаю! Но мой розыгрыш тебе точно не затмить!
- Посмотрим, брат. Посмотрим.
Неделю спустя Хальтрекарок уже помнить не помнил об этом ничтожном по его меркам эпизоде. Харгаллы благополучно возвели новый амфитеатр, и он благополучно провел новое представление. Снова бурлили трибуны, и снова гудели от аплодисментов небеса. Демоны скандировали имя Темного Балаганщика, и он раскланивался, купаясь в славе.
Фурундарок тоже был здесь. Сегодня он сам напросился на роль особого гостя. Сидел в ложе, обок Хальтрекарока, пил кислое молоко и лениво поглядывал вниз, на желтый песок арены. Тот был залит кровью, но она скоро исчезнет.
- Превосходное шоу, братец, - сказал он, когда зрители стали расходиться.
- Спасибо, - кивнул Хальтрекарок. – Твоя похвала многое для меня значит, брат. Останешься на фуршет?
- Конечно. Как я могу такое пропустить? Но давай не будем торопиться. Мы так мало времени проводим вместе... давай, что ли, кальян выкурим?
Хальтрекарок охотно согласился. Ему нравилось иногда сиживать в своей ложе вот так, уже после представления. Когда пустеют трибуны, и весь амфитеатр принадлежит ему одному.
Иногда компанию Хальтрекароку составлял Янгфанхофен. Старый добрый Паргоронский Корчмарь. Хальтрекарок любил покурить с ним кальян, послушать его замечательные байки.
Но Фурундарок – это даже еще лучше. Брат все-таки. Единственное родное существо. Тот, кто любит Хальтрекарока не потому, что он такой неподражаемый, а просто за то, что он существует. Жизнь Фурундарока была бы совсем никчемна без обожаемого брата, и Хальтрекарок охотно одарял своей заботой этого ущербного уродца.
Видя, как Фурундарок суетится с кальяном, как желает ему угодить, Хальтрекарок растроганно улыбнулся.
Старается малыш. Воображает себя взрослым. Так мило, потешно и жалко.
- Вот, братец, попробуй, - сунул ему трубку Фурундарок, попивая кислое молоко.
Хальтрекарок с наслаждением втянул ароматный дым... и перед глазами все поплыло. Мир вокруг зашатался.
- Какой крепкий табак... – выдавил он, теряя сознание.
Когда он очнулся, вокруг уже не было его прекрасной арены. И сам он был не в ложе... даже, кажется, вообще не в Паргороне.
Он был в мусорном баке. Торчал там головой вниз.
- Па... – сказал Хальтрекарок, пытаясь выбраться.
Почему-то не получалось. Он дернулся раз, дернулся другой... ничего. Ему не удавалось телепортироваться... и исчезать проклятый бак по его воле тоже не желал... Хальтрекарок разинул рот, чтобы просто сожрать все, что видит...
- Пхе!.. – сказал он, почувствовав на языке гнилую банановую кожуру.
Какое неприятное ощущение. Хальтрекарок не испытывал его... очень, очень давно. С тех почти забытых времен, когда он еще не был полноценным гхьетшедарием. Когда его тело мало отличалось от тела смертного человека.
Демоническая сила по-прежнему не подчинялась. Но Хальтрекарок, качнувшись еще раз, просто вывалился из бака – и рядом кто-то закричал.
Он с трудом поднялся на ноги. Растерянно огляделся.
Да, это точно не Паргорон.
Он был в каком-то городе. Мире смертных, судя по всему. Хальтрекарок не мог узнать, где именно, сверхзнание гхьетшедариев тоже отказало. Не слушалась даже элементарная ортодромия.
Он мог точно сказать лишь, что в небе сияет небольшое желтое солнце, а сверху сыплется снег... и под ногами тоже снег. Холодно.
- Я... мне холодно, - растерянно произнес Хальтрекарок.
Это неправильно. Это ужасно неправильно.
Вокруг вздымались каменные здания-коробки. Совсем рядом было приземистое, со стеклянными стенами. Двери там раскрывались сами собой, и из них выходили странно одетые люди. Некоторые – с нагруженными припасами проволочными тачками.
Они все таращились на Хальтрекарока, словно никогда не видели гхьетшедария.
- Мам, мам, дядя голый!.. – раздался детский писк.
- О господи, не смотри! – быстро увела ребенка женщина. – А вы постыдились бы!
Хальтрекарок гневно прищурился. Его охватила ярость. Как смеет эта мерзкая баба в чем-то его упрекать?
А чего он там должен стыдиться?.. Хальтрекароку вдруг стало страшно. Он завертелся, оглядывая себя со всех сторон.
Нет, ему нечего стыдиться. Он по-прежнему образец мужской красоты.
Но куда делась демоническая сила?!
Не обращая внимания на холод и безмозглых смертных, Хальтрекарок пробежался по дорожке. Попытался взлететь. Телепортироваться. Перейти в истинную форму. Подпрыгнул повыше... и упал на асфальт.
Кто-то рассмеялся. Что-то щелкнуло. В руках пары смертных засветились какие-то приборы.
- Чувак, ты что, под веществами? – хмыкнул толстый мужчина.
- Позвоните кто-нибудь сто двенадцать! – крикнула пожилая женщина. – Он же замерзнет!
Хальтрекароку надоел этот балаган. Он распахнул рот... и ничего не произошло. Внутренний анклав по-прежнему не повиновался. Он ринулся к группе смертных, замахнулся кулаком – и те завопили, отшатнулись.
Но одна выхватила маленький баллончик, пшикнула – и в лицо демону ударило жгучим спреем.
- Да что происходит?! – заорал Хальтрекарок, растирая глаза.
Их не повредило, но боль он почувствовал. Впервые за много тысяч лет...
