Никто больше не узнает в нем великана. Он стал какой-то невиданной нежитью. Громадным ходячим скелетом с бычьим черепом.
Убедившись, что дух покинул Грандиду, Таштарагис сделал с ней то же, что когда-то она сделала с ним. Она хоть и не из первого поколения, но все-таки дочь двух первородных. У нее тоже есть шансы вернуться к жизни.
Только он поступил не настолько глупо. Не стал расчленять и разбрасывать кости. Взвалив тело на плечи, Таштарагис унес его далеко в горы – и туда же перенес тушу убитого Сарегремозиса. Развел гигантский костер, поставил на него гигантский чан с водой, что забрал у каких-то хуторян, вскипятил – и бросил туда обе гигантских туши.
Когда мясо сварится, то сойдет с костей само. Таштарагис отдаст его стервятникам. Он не побрезговал бы съесть и сам... ну по крайней мере быка... но не был уверен, что вообще теперь может есть.
Великан-мертвец потеребил голые ребра. Тринадцать лет он уже ходит по свету в таком виде. Ему еще ни разу не хотелось есть. Раньше-то у него и рта не было, но теперь он появился... ан есть по-прежнему не хочется.
Наверное, и не надо больше.
Пока варились трупы, Таштарагис создал новые доспехи. Сотворил из нетающего льда, наморозил собственным дыханием. Это заняло долгие часы, но латы получились на диво прочные. Даже лучше, чем прежде, со странным огнистым переливом... не сила ли это Сарегремозиса?..
Таштарагис проверил. Он попробовал дохнуть иначе, чем прежде. Не смертным хладом, а ревущим пламенем, что исторгают Огненные Быки.
И вышло!.. У него вышло!.. Он словно стал хримтурсом и муспеллом в одном лице! Владыкой льда и пламени!
Воистину он теперь сильнейший из всех.
Ради этого стоило даже умереть. Стоило тысячу лет провести в Шиассе. Ведь теперь он, Таштарагис, почти что живой бог! Новый, не знающий себе равных властелин всей Великании... всего этого мира!..
Из булькающего котла донесся рев и вместе с ним – вой. Таштарагис резко обернулся.
Что, что это?!
Огонь залило водой. Котел затрясся, как сумасшедший. И над его краем появилась голова – круглоликая, окаймленная золотыми косами.
Она как будто светилась изнутри.
Таштарагис не был дураком. Его можно было назвать злобным, подлым, жестоким, каким угодно – но уж точно не глупым. Он сразу же понял, что случилось, с первого же взгляда.
Богорождение.
И не просто богорождение, а богорождение его злейшего врага. Той, кого он убил зверским способом, а потом еще и надругался над трупом.
Грандида еще не успела выйти из котла – а Таштарагис уже исчез. Схватил свой ледяной меч и убежал так быстро, что в воздухе остался вакуумный след.
Но юная богиня не стала его преследовать. Она помогала выбираться из котла светящемуся зверю... у того уже отрастала новая голова.
К тому же ей не было больше дела до всякой чепухи.
- Беги-беги, Таштарагис, - молвила она, вырастая до небес. – От себя не убежишь. Прятаться тебе вечно по зловонным углам. Быть ничтожней ничтожного. Никто в этом мире не помянет тебя добрым словом.
Вся Великания узрела сейчас Грандиду. Все великаны пали ниц перед новой богиней. А сама Грандида оседлала Сарегремозиса, пустила его вскачь над горами, потом над облаками – а потом вовсе исчезла из виду.
А там, где Сарегремозис ступал, выступили золотые жилы. Яркие, как пламень.
Интерлюдия
- Гнусен, подл и рогат Таштарагис-супостат... – протянул вполголоса Дегатти, опорожнив рюмку. – Я помню эту считалку. Кажется, дети до сих пор ее поют.
- Поют, поют, - согласился Янгфанхофен. – У нас тоже. Главное – не петь ее при Таштарагисе.
- Да уж наверное... – хмыкнул Дегатти. – А Грандида в самом деле была настолько красива, как ты описываешь? На картинах в храмах ее изображают немного... гм... как бы это выразиться... широкой в кости, что ли...
- Она была сказочно красивой, - кивнул Янгфанхофен. – Конечно, если любишь крупных женщин. Сам понимаешь, у великанов немного другие предпочтения...
- Янгфанхофен, а ты мне рецепт не подкинешь? – спросил Бельзедор.
- Рецепт?.. – не понял старый демон.
- Таштарагиса. Как он этак богиню-то приготовить умудрился? В приправе какой-то дело, что ли? Секретный ингредиент? Я бы и сам попробовал.
- Э-э-э!.. – отмахнулся Янгфанхофен. – Слабая шутка, слабая. До тебя так сотни раз шутили. Да и честно признаюсь – концовку байки я немножко от себя додумал. Я же не знаю во всех подробностях, как там в самом деле что происходило. Никто не знает, кроме Таштарагиса и Грандиды.
- Сарегремозиса еще, - добавил Дегатти.
- Да ты его попробуй спроси. Он теперь хоть и вахана, божественный скакун, а все одно скотина. Говорить так и не научился.
- А Таштарагис куда сбежал? – спросил волшебник. – Дальше я этот миф плохо помню.
- Да в Шиасс, куда же еще. Он там почти восемьдесят лет прятался, пока не уверился, что Грандида про него забыла.
- И она правда не стала мстить?
- Э, мэтр Дегатти... – хмыкнул Янгфанхофен, протирая бокал. – Боги – существа другого порядка. Для них вся эта месть, сведение счетов... это такая мелочь, право... Ты вот станешь мстить оцарапавшей тебя кошке?
- Я слышал множество легенд, в которых боги представали еще какими мелочными, - возразил Дегатти. – И мстили они будь здоров.
- Легенды сочиняют люди, - сказал Янгфанхофен. – И другие смертные. И боги в них выглядят такими же людьми, только бессмертными и могущественными. А на самом деле они мыслят совсем иными категориями.
- А какими категориями мыслят демолорды? – осведомился Бельзедор.
- Да самыми обычными. Стать демолордом – не то же самое, что стать богом. Тут-то рецепт хорошо известен – заполучи душ по-настоящему много, вот ты и демолорд. Границы сознания, конечно, и у нас расширяются, но не настолько. Пива еще выпьешь?
- Наливай.
Янгфанхофен на этот раз налил и себе. Демон, титан и волшебник молча опорожнили кружки.
- Слушай, а Всерушители и демоны правда раньше дружили? – спросил Дегатти, водя пальцем по мокрой стойке.
- Конечно. Мы же вместе устроили вам Тысячелетие Мрака, помнишь? Второе Вторжение. Ты не в обиде, надеюсь?
- Это было больше десяти тысяч лет назад, - отмахнулся Дегатти. – Тогда на Парифате и людей-то еще не было.
- А я вот уже был, - осклабился Янгфанхофен. – И помню те времена, как сейчас.
- Каково это вообще – быть настолько древним?
- Привыкаешь со временем. Ваши дети тоже гадают, каково это – прожить целых пять, а то и шесть десятилетий. Но чем старше ты становишься, тем незаметней сменяются годы, тем меньшее они имеют значение. Приходит некоторая апатия, конечно, все реже чему-то удивляешься... зато я знаю кучу разных историй. Кстати, не хотите послушать одну как раз о временах Тысячелетия Мрака? Времена-то интересные были, насыщенные. Все время что-то этакое происходило. И тот же Таштарагис все время был в центре событий.
