Силуминов не играл ножом, он держал его крепко, уверенно, собираясь бить жестко и наверняка. Я собирался защищаться до дрожи в коленках, осознавая тщетность своих усилий. Жить мне оставалось совсем чуть-чуть…
Вдруг входная дверь распахнулась, и в проеме появился старший лейтенант Шпатов, в руке он держал пистолет. Рита навела на него ружье, палец на спусковом крючке шевельнулся.
- Не надо! Полиция! - осевшим от волнения голосом крикнул я.
- Полиция! - кивнул Шпатов, растерянно глядя на Риту.
Он стоял к ней боком, в невыгодном для себя положении. Рита могла выстрелить в него в любой момент, а ему нужно было время.
- Не надо!
Боковым шагом я приблизился к Рите, мягким движением взялся рукой за стволы, опуская их.
- Стреляй! - потребовал Силуминов.
Он шагнул ко мне, но Шпатов навел на него табельный пистолет.
- Стоять!
В дом еще кто-то вошел. Неужели Черепанов?
- Все будет хорошо, - сказал я.
И резко вырвал ружье. Рита в замешательстве глянула на меня, но восприняла мое поведение как должное. А я, втолкнув ее в комнату, встал в дверном проеме. Рита осталась за спиной, и это меня успокоило. Ни один волосок не должен был упасть с ее головы.
Ружье на Силуминова я наводить не стал, но приготовился ударить его прикладом, если он вдруг ринется на меня.
- Нож положи! - приказал Шпатов.
В комнату вошел Черепанов, он глянул на Силуминова и кивнул, будто подтверждая законность этого требования. Силуминов бросил на него насупленный взгляд и положил нож на стол.
Шпатов задрал край рубахи, снял с пояса наручники.
- Гражданин Силуминов, давайте не будем обострять.
- Деда!
Рита подошла со спины, но не оттолкнула меня, а, напротив, прижалась ко мне. Она не рвалась спасать дедушку, и я мог угадать причину такой ее пассивности. Силуминов сам собирался сдаться в руки правосудия, хотел ответить на все имеющиеся к нему вопросы и освободиться из-под стражи с чистой совестью. Следствие не располагало вескими доказательствами его вины, во всяком случае, Рита была в этом уверена.
Или только делала вид…
- Не надо обострять. - Силуминов соглашался подчиняться воле представителя закона.
- Вы задержаны, гражданин Силуминов. По подозрению в убийстве.
- Только Риту не трогайте, она здесь ни при чем. - Старик повел головой в мою сторону, в глазах сверкнула ненависть.
Рита по-прежнему обнимала меня со спины, тело ее мелко дрожало, сердце билось часто, как у испуганного зайца.
- Разберемся… Руки! - потребовал Шпатов.
- Риту не трогайте! - исподлобья глянул на него Силуминов.
- Не тронем, - пообещал Черепанов. - Рита ни в чем не виновата.
Старик нехотя протянул руки, но я поверил в его искренность лишь после того, как стальные браслеты, вдавливаясь в кожу, защелкнулись на запястьях. Кость у старика тяжелая, широкая, а Шпатов не удосужился отрегулировать размер наручников.
- А вот насчет вас я не знаю… - Черепанов повернулся ко мне, посмотрел в глаза с ехидством уверенного в своем превосходстве человека. - Что вы здесь делаете, Никаноров?
- Пытаюсь во всем разобраться.
- Разберемся… - Черепанов продолжал смотреть мне в глаза, но при этом не промахнулся, взялся рукой точно за стволы ружья. И забрал его у меня. - Обязательно разберемся.
Он кивком показал мне на диван, а Силуминову - на стул за столом. Я качнул головой, отказываясь от приглашения; остался на ногах и старик.
- Ехать надо, - сказал Шпатов, он удивленно смотрел на следователя.
- А если они невиновны? - спросил Черепанов, показывая на Силуминова.
Повел он головой и в сторону Риты, но видеть он мог только ее руки, сплетенные у меня на животе.
- Как это невиновны? - Шпатов не скрывал своего возмущения.
- Матвей Олегович попробует тебе все объяснить. - Черепанов посмотрел на старика, приглашая его к разговору. Силуминов думал долго, но, в конце концов, кивнул, соглашаясь на трудный разговор.
Глава 13
Сын пошел в мать: такой же гулящий и необязательный. Напрасно Лена пыталась достучаться до своего любимого Юры, он выставил ее за дверь и велел держаться от него подальше. Он любил всех женщин сразу и не собирался жениться на одной Лене.
Матвей Олегович снял девушку с поезда, отвез к себе домой в деревню, там Лена и родила. Юра даже ничего знал: отец не стал сообщать ему о рождении дочери, Лену он отправил домой, а малышку взял на воспитание.
Лена была хорошей девушкой - доброй, отзывчивой, но все же ради личной жизни она пожертвовала своим ребенком. Ее можно было понять: Матвей Олегович души не чаял в своей внучке. А Лена вышла замуж, и все было хорошо, пока ее не убила зависть и подлость соперницы.
- Это были не люди, это были звери! - брызгая слюной, с ненавистью в глазах рассказывал Силуминов. - Она их просила, она их умоляла, а они только смеялись! И продолжали, продолжали!…
- Вы видели это? - спросил Шпатов.
- Видел?! - встрепенулся Силуминов. - Как я мог видеть?
- Но вы говорите так, как будто видели все своими глазами.
- А если не видел… Если Лену насиловали не жестоко, если ее убивали нежно, разве это оправдывает подонков? - Старик жег Шпатова взглядом, будь его воля, он бы его задушил и утопил.
- Не оправдывает. Но есть суд, есть закон.
- И где был суд, когда Лену убивали? Где был закон?
- Но в любом случае вы совершили преступление. Вы совершили убийство.
- Я вам этого не говорил, - качнул головой старик.
- Тогда кто убил Борушина, Прокудина? Кто убил всех?
- Не знаю.
- Не знаете, кто должен был отомстить за Лену?
- Она сама могла отомстить. - Силуминов смотрел куда-то сквозь Риту, как будто намекая на нее.
Мне вдруг стало холодно, как это бывает, когда выходишь из теплой воды на прохладный ветер. Перед мысленным взором из озера, из неподвижной воронки выныривала Рита, после того как провела под водой добрых полчаса. Только русалка способна на такое. Не зря же старик поставил свой дом на воде…
- Тихомирова и отомстила, - кивнул Шпатов. - Вашими руками.
- У вас нет доказательств, - снисходительно усмехнулся Силуминов.
- У нас есть истина. И свидетель.
- Свидетель? - Силуминов глянул на Черепанова строго и взыскательно, как будто следователь подчинялся ему.
- Товарищ старший лейтенант нашел человека, который видел, как вы душили Тихомирову. - Судя по звучанию голоса, Черепанов сожалел о случившемся.
