— И что врач? — спросила я, осматриваясь. Коридор слегка закруглялся вправо, и стены бликовали, напоминая эффект миража в пустыне Глотвейн. Своеобразно.
— Сделал тебе капельницу, — я шагнула за ним в просторную безжизненную, как та же пустыня, кухню. Ничего примечательного, кроме холодной строгой графики в серо-черных тонах. — Садись, — бросил, не глядя на меня, открывая какой-то контейнер. В таком обычно рестораны доставляют еду на дом.
— И что сказал? — я с интересом наблюдала за Райаном. То есть, бывшим военным министром империи, а теперь — главой безопасности в спортивных штанах на собственной кухне. Боль от потери камеры разом подкосила ноги, и я упала на предложенный стул, еле слышно выдохнув.
— Что у тебя — физическое истощение. Как ты не сорвалась вчера с высоты — не понятно, — он раздраженно брякнул перед собой две тарелки и принялся накладывать еду.
— Райан, мне нужно домой. Пока он у меня еще есть, — настойчиво повторила я, не рискуя подкреплять свои намерения действиями. И не зря.
— Молчи, Рафаэль, — обернулся он с двумя тарелками и взглядом, полным глухой ярости. — Будешь делать, как я скажу. А я сказал — есть.
— Мне с тобой еще ни разу не удалось поесть, — нервно усмехнулась я. — Может, не стоит?
— Зато удается выпить, — и снова я оказалась под прицелом его жгучего холодного взгляда. — Я бы убил тебя вчера, Раффи, сделай ты хоть что-то… — прорычал он отчаянно.
Мы надолго замолчали. Ему было нелегко это сказать, а мне — услышать.
— За это стоило вчера выпить, не находишь? — медленно растянула губы в улыбке.
И он, наконец, на нее ответил.
— Ты сумасшедшая, — выдохнул завороженно, но сожаления по этому поводу в голосе не чувствовалось.
— Ты уже говорил, — пожала плечами.
— Ешь, Рафаэль.
Решила повиноваться:
— А можно большую чашку сладкого кофе? — потребовала я у бога безопасности и покорно положила первый кусочек в рот. Подействовало. Мужчина благодушно вернулся к разделочному столу и включил кофеварку.
— Не понял твоих слов про квартиру, — бросил мне через плечо.
— Моя камера стоила больше, чем квартира вместе с мебелью, — пожала я плечами. — Надо будет срочно продавать ее и покупать новую камеру, иначе плакала моя карьера…
Чуть не добавила «в Кранберриз», но хрупкое перемирие нарушать пока не хотелось. По крайней мере до того момента, как он приготовит кофе, а то умру. Райан молча поставил передо мной самую желанную чашку кофе за всю мою небольшую жизнь и сел напротив.
— Тебе не придется ничего продавать, — заметил он, принимаясь за еду.
Не стала расспрашивать, да и не придала этому значения: откуда ему знать?
Мы поели в удивительно легкой тишине, думая каждый о своем. Я с наслаждением запивала каждый кусочек пока не поняла, что мне кое-чего не хватает:
— А молоко у тебя есть? — осмелела вконец.
— Не знаю, можешь посмотреть, — буднично пожал он плечами, будто мы так обедали уже не первый день и даже месяц.
Чувство подвоха не покидало весь мой путь к холодильнику. У него не оказалось не то, что молока, а вообще ничего.
— Жесть, — выдохнула завороженно, скользя взглядом по пустым полкам. — А если ночью захочется есть?
— Ночи у меня одна лучше другой, — усмехнулся он, не оборачиваясь, — но вчерашняя побила все рекорды.
— Райан, давай без драматизма, — закатила я глаза, закрывая дверцу.
— Без драматизма? — обернулся он. — Ты залезла ко мне в окно на охреневшей высоте без флайера с помощью чертовой морально устаревшей лучевой веревки и едва не погибла!
— И что в этом такого? — пожала плечами, возвращаясь к столу. — Если ты ведешь себя со мной так, как будто я девочка по вызову, что мне было еще делать? Прибегать к тебе по первому звонку и ублажать, пока ты не решишь вернуть мне камеру?! А не пошел бы ты, мистер Вайс?
— Только вместе с тобой! — выдохнул он, оскалившись. Перемирие закончилось. — Отдохнула? — он встал со стула и кивнул на двери. — Пошли.
— Все-таки в «одиночку»? — поднялась я следом.
— Сегодня ты накуролесила не только на «одиночку», — заметил он, не оборачиваясь, — лучше помолчи и послушай…
Я прошлепала за ним в кабинет.
— Почему ты ходишь на носочках? — вдруг обернулся он.
— Мне холодно…
Не успела договорить, как он сцапал меня за талию и прошел со мной через просторное помещение к большому креслу у самого стола, заставив и правда озадаченно замолчать. Еще больше меня парализовало, стоило бросить беглый взгляд на стол. На нем лежала камера. Не моя, но очень похожая.
Райан как ни в чем не бывало усадил меня в кресло:
— Твоя камера, — и кивнул в сторону стола, что было излишним, я и так не могла оторвать взгляда.
— Моя? — выдохнула хрипло. Нет, он не мог… Починили? — Органическую матрицу (1) невозможно восстановить после удара…
— Это ТАКАЯ же камера, — Райан сел на край стола. — Я рискнул предложить тебе новую модель, но, если тебя не устроит — поменяем на тот образец, что был.
— Я три месяца ждала свою… — округляла я глаза все больше.
— Тебе повезло, — усмехнулся он, — твою камеру разбил я.
С трудом перевела на него глаза:
— Это перебор, Райан.
— Под стать тебе, — не отвел он взгляда. — Ты — один сплошной «перебор», Рафаэль…
Мы надолго замолчали, впервые просто… изучая друг друга. Райан отвел глаза первым, но это была не капитуляция, а, скорее, новый виток в его наступлении.
— …Теперь к делу, — направился он к двум большим пакетам у стены, а я тяжело сглотнула: какое еще дело?! — Взгляни профессиональным взглядом, пожалуйста… — он переставил пакеты к моим ногам и принялся вытаскивать из них кучу всего, опустившись передо мной на колени: мужской костюм для занятий высотными прыжками, обувь, система и… новый «хамелеон».
— Где ты его взял? — выудила из кучи вещей плоский диск и поднесла к лицу. — Ах, да… это же ты…
— Да, — довольно усмехнулся он, не спуская с меня взгляда и явно ожидая давно запланированного им вопроса.
— И зачем это все? — не подкачала я.
— Ты будешь делать из меня "высотника".
— Я?! — усмехнулась недоверчиво.
— Ты. Я говорил, что это — часть твоей расплаты за содеянное? — он дождался осмысления его слов, и, решив, что по времени оно уже должно было наступить, продолжил, вставая. — Научишь меня технике, объяснишь, почему выбрала именно это оборудование…
— Технике? — не верила своим ушам я. — Я не преподаватель!
— Все бывает в жизни впервые, — пожал он плечами.
