Но дальше игнорировать себя Райан не позволил — обхватил меня за бедра со словами «испытываешь терпение» и усадил к себе на колени. Свет в кабинке в преддверии полета угас до интимного.
— У меня есть к тебе просьба, — я развернулась к нему лицом, устраиваясь удобнее, — у нас с тобой плотный график передвижений, но я бы хотела учесть и твои пожелания… Хочешь куда-нибудь?
На что он внимательно на меня посмотрел:
— Тогда, может, расскажешь, как мое предложение отдохнуть подальше от всех вдруг обернулось таким графиком перелетов?
— Это долго… — смутилась я. — Давай взлетим, поужинаем…
Чувство беспокойства по поводу чужого мнения мне было в новинку. Чувство голода и желание поесть с кем-то, кроме Эрика, тоже. А еще мне становилось все тяжелее дышать, как будто в салоне не работала вентиляция, губы сохли, вынуждая постоянно увлажнять их языком, привлекая и без того слишком пристальное внимание мужчины.
— Хорошо, — пожал он плечами и вдруг опрокинул меня на себя спиной, мягко обхватывая за шею.
Его губы коснулись мочки уха, пуская горячую волну по телу.
— Райан, — дернулась я, но он не позволил подняться, широко разводя наши ноги и надежно удерживая меня второй рукой.
— Тш… — усмехнулся мне на ухо, — звукоизоляция тут ни к черту…
И его рука двинулась под юбку, не оставляя сомнений в его намерениях. Я раскрыла широко глаза, протестующе выгибаясь, но он уже пробрался в трусики и без церемоний скользнула внутрь.
— Ммм… нет! — прошептала я, пытаясь выкрутиться, но в итоге только плотнее прижалась к нему. Как он это делал?! Как лишал воли и разума за какие-то секунды? За тонкой перегородкой кипела бурная деятельность пассажиров и персонала лайнера, слышались голоса… Но я словно уже была далеко, в какой-то нашей собственной вселенной, где никого нет…
Моя юбка легко сдала позиции, трусики улетели на соседнее кресло, и мы толкнулись навстречу друг другу с такой силой, будто только ради этого и существовали. Я закусила губу, чтобы не вскрикнуть, и глухо застонала.
— Псих… — прошептала в небольшую паузу, которую он оставил мне для вдоха и выдоха. Райан шумно выдохнул в шею и медленно двинул бедрами… тягучие, глубокие движения лишили воли, заставили прогнуть спину, выпрашивая большего. И ему это нравилось, хотя удовлетворять мои желания он не спешил…
— Тише, — шептал на ухо, — какая ты у меня жадная, Раффи…
— Ммм… — я была не в состоянии сказать ни слова, кроме, разве что, его имени.
Лайнер загудел сильнее, посадка, кажется, закончилась, персонал начал проверку готовности пассажиров к взлету. А я уже была готова наплевать на всех! Райан протиснул палец мне в рот, и я с силой сомкнула вокруг него губы, посасывая и прихватывая его зубами, лишь бы не закричать. Это все было похоже на изысканную пытку. Мне казалось, я уже кончила десяток раз, теряясь в своих ощущениях и выпадая из реальности. Из груди рвался сдавленный стон, заглушаемый гулом набиравших силу двигателей лайнера…
Райан терял контроль над собой, дышал урывками мне в шею и срывался на сдавленный рык. И я все же рванулась из его на миг ослабевших рук, выпрямляясь, стиснула его бедра ногами и задвигалась в диком ритме. Пряжка его ремня предательски зазвенела в такт, подстегивая двигаться быстрее. Я чувствовала всем существом, как растет его напряжение, и испытывала нереально пьянящее чувство удовлетворения своим кратким мигом превосходства над таким мужчиной. Пришел его черед стонать мое имя…
Тяжелый лайнер оторвался от земли вместе с нами…
Мы приходили в себяе, тяжело дыша. А я боялась спугнуть то новое чувство, что завладело мной впервые… Оно уже начинало истончаться, пропуская внутрь проявления обычной жизни — его дыхание на моей шее, сумбурные поцелуи везде, куда мог дотянуться, еще не совсем осознанные поглаживания.
Я впервые чувствовала мужчину, как саму себя…
— Мы, кажется, взлетели… — хрипло выдохнул он и вздохнул глубже.
Я выпуталась из его рук, чувствуя, как горят щеки.
— Раффи… — пытался поймать он мой взгляд, пока я занималась поиском салфеток и трусиков. — Раф… — он рывком натянул джинсы, сцапал меня и вернул к себе на колени. — Все хорошо?
— Да! — мужественно подняла на него взгляд и тут же сгорбилась, прячась на его груди. — Нет…
— Раффи…
…Его руки творили со мной черт знает что! Я растекалась у него на груди, таяла… Мне вдруг на полном серьезе захотелось спрыгнуть с лайнера, куда сама же и затащила нас обоих, чтобы затеряться где-нибудь подальше… Почему вчера я не приняла его предложение выпустить меня и распрощаться навсегда? И теперь он гладил мою спину, плечи, зарывался пальцами в волосы, а по ощущениям — продирался с каждым вдохом глубоко под кожу!
— Твою мать, Райан… — прошипела я, резко рванувшись. — Только этого мне не хватало!
— Все правильно… — он сжал меня в объятьях сильнее, не давая вырваться. — Тебе не хватало меня, Рафаэль. Я и так опоздал…
* * *
Я глубоко вздохнула и приоткрыла глаза. Двигатели лайнера мерно гудели, в салоне было еще тихо, но за шторой иллюминатора уже занимался рассвет…
Режимное время…
Губы растянулись в глупой улыбке, и я закрыла глаза, вслушиваясь в биение сердца и дыхание мужчины, в объятиях которого проспала всю ночь. Ладонь скользнула на его живот, чтобы чувствовать глубину его вдохов и выдохов. Захотелось проследовать за пальцами губами, вдохнуть его запах, опустится ниже… но к продолжению я была не готова в столь звенящей утренней тишине.
Мы так и не поговорили вчера ни о Леане, ни о моих планах на эти два дня. Райан расспрашивал про учебу в академии искусств, про карьеру фотографа, выставки. С особым интересом слушал о моей страсти к высоте, пути к Игуро, «хамелеонам» и отделу Говарда Кроу. В ответ неохотно поведал об отце, их крайне редких встречах и его гибели больше четырех лет назад. Про мать вообще бросил пару каких-то невнятных фраз и надолго замолчал, прижимая меня к себе…
Вино в полете всегда подавали отличное! Если первый бокал расслабил и развязал язык, второй быстро уговорил на сон. Засыпала я под свет тусклого шарика Лилит в иллюминаторе и нежные задумчивые поглаживания Райана.
И теперь впервые просыпалась с мужчиной в одной постели… в свойственной одной мне манере! Осторожно потянувшись к рюкзаку, я выудила свободной рукой камеру, прикосновением запустила работу системы… Мой взгляд переключился на вдохновляющие детали, каждая из которых отзывалась в груди теплой пульсацией… Моя ладонь на его животе, смятая белоснежная простынь вокруг бедер, оттеняющая идеальный золотистый цвет его кожи… Я задержала дыхание, делая кадр за кадром. Деталь за деталью навсегда сохранялась в системе камеры, сразу же перезаписываясь на удаленный носитель. Чувственные линии, переплетения наших ног, солнечный луч, бесстыдно скользнувший под покрывало в ложбинку ниже пупка…
