Он уложил меня в кровать и улегся рядом, прижимая к себе. Я же чувствовала себя пьяной, а в пустую голову лезли глупые мысли…
— Что смешного? — проворчал он на мой смешок.
— Обычно девушку после секса тащат в душ…
Он усмехнулся.
— Можно и в душ, если очень хочешь… Но потом снова будет секс…
— Я помню, — фыркнула я. — Трахать до тех пор, пока не останется сил от тебя отмываться…
— Аня, боюсь, с тобой я сдохну раньше… Так что, если хочешь от меня избавиться, можешь попробовать.
Я рассмеялась, запрокинув голову ему на плечо, а он вдруг коснулся губами шеи, и меня словно прошибло током. Я еле подавила желание зажмуриться и заурчать, выгибая спину.
— Ты говорил, видел моего зверька… — прошептала я, глядя в окно. От вида крупных хлопьев, мечущихся за стеклом, в груди заскребло чуждой тоской.
— Рысь…
— Рысь?
— Да… молоденькая, мелкая… любопытная.
— Где ты ее видел?
— Внутри… — он коснулся пальцами моей груди. — Здесь…
Я уже почти спала, язык еле ворочался, мысли осыпались крупными белыми хлопьями, и мне казалось — я понимаю его.
* * *
«Ты принимаешь меня…»
«Да…»
-31-
Утро встретило болью.
Еще не придя в себя, я почему-то подумала, что все правильно — теперь буду расплачиваться за вчерашнее умопомешательство. Но вскоре боль стала такой невыносимой, что я едва могла вздохнуть. Мира рядом не оказалось, и это обрадовало уже в следующую секунду. Стоило спустить ноги на ковер, с меня хлынула кровь — еле успела подставить ладонь.
Я зашипела и, согнувшись, рванулась в ванную. Так плохо мне еще никогда не было, низ живота словно наполнили раскаленным железом. Не успела я вымыться, выудить пачку тампонов из косметички и привести себя в порядок, в ванную ворвался Мирослав.
— Аня… — дико блеснули его глаза.
Он вынес меня из ванной и попробовал уложить на кровать, но я выкрутилась и сползла на пол, чтобы сжаться в комок. Тело пыталось хоть как-то облегчить страдания, привычно занявшись поиском удобной позы.
— Ты пахнешь кровью! — глухо рыкнул он и снова поднял меня с пола. — Что происходит?! Это я? Из-за меня?
Я повисла в его руках, тоненько заскулив:
— Таблетка, что я выпила… сбила цикл… — даже на смертном одре я не могла выдавить из себя простое объяснение.
— Месячные? — удивленно выдохнул он и крепко ругнулся. Я взвыла, хватая ртом воздух от очередного спазма, а он сел со мной на кровать ближе к спинке, стянул с нас футболки и, устроив меня сверху, прижал мой живот к своему. — Дурочка…
Я нашла в себе силы поднять на него возмущенный взгляд, намереваясь без слов напомнить ему обо всех тех обстоятельствах, что привели меня к этой таблетке, но куда там! Разве его взгляд выдержишь? Пару раз еще задохнулась от приступов, почти не чувствуя, как он гладил меня по спине и волосам, а потом боль начала стихать…
— Как ты это делаешь? — прошептала обессилено в его плечо.
— Что именно? — хрипло прошептал он. Опять не спал? Я снова чувствовала его усталость.
— Ты… знаешь? Или…
— Просто чувствую…
Просто чувствовал, как именно сделать мне хорошо…
— Мир… я не понимаю… если твой отец был волком, а ты — ирбис… Значит, твоя мать тоже была… другим зверем?
— Она не была зверем…
Я уже подумала, что больше он ничего не скажет, когда вдруг Мир глубоко вздохнул:
— Я не знаю, Аня, может… — пальцы нежно огладили мою шею, скользнули в волосы, — …я был неправ. И дети все же возможны…
И столько было надежды в его голосе в этот момент, что я испугалась. Непроизвольно задержала вдох, закусив губы, и стиснула пальцы на его груди. Такой поворот меня не устраивал! Надежду такого размера обещать оправдать вот так сразу невозможно!
И он это почувствовал. Мне показалось, что я физически ощутила, как мужчина подо мной превращается в кусок льда. Его взгляд устремился в окно, глаза хищно сузились, меж бровей залегла складка, а губы сжались.
— Мир, я не виновата…
— Я знаю, — от его тона можно было покрыться инеем. — Только ты тоже могла хотя бы попытаться почувствовать! — он перевел на меня взгляд. — Но, кажется, это не для тебя. Вы во всем привыкли видеть причинно-следственные связи, да, Аня? Разобраться в природе явления и использовать в своих целях…
Боль начала возвращаться. Я стиснула зубы и рванулась из его рук, но он сжал меня сильнее:
— Я не отпускал, — рыкнул угрожающе, и по спине побежали мурашки.
— Пусти, — разозлилась я, — все равно больше не помогает.
Его взгляд дрогнул. Зверь шумно сглотнул… и выпустил. Я оттолкнулась от его груди, подцепила свою футболку и ушла в ванную… где сползла по стенке и скрутилась, поджав под себя ноги.
Зверь… Он просто зверь! Мы никогда не договоримся… Мы элементарно не понимаем друг друга! Он не возьмет в толк, почему я не руководствуюсь интуицией и эмоциями, и не собираюсь с ходу менять свою жизнь. Для меня же это элементарно: даже животные не размножаются по принуждению! Как я могу этому не сопротивляться?
Хотя после вчерашнего я уже не была уверена ни в чем. Что-то внутри противилось ходу моих мыслей, тоска пульсировала все ярче, сплетаясь с болью, и лишала сил.
Не знаю, сколько я так просидела, когда услышала равнодушное над головой:
— Келль звонил…
Я медленно повернула голову к двери и подняла взгляд на Мирослава. Мы вернулись к тому, с чего начали. Он стоял рядом в костюме и туфлях, как памятник всем нашим попыткам пойти друг другу навстречу. Холодный, надменный… прежний. А я снова сидела в его ногах с голым задом.
— Просит привезти тебя к нему, — тоном, в котором была масса сомнений по поводу предложения, возвестил он. Но, видно, Келль имел на Мира влияние, раз последний поддавался. — Поедешь?
Я кивнула. Все лучше, чем сидеть дома. И, кажется, боль отпустила…
-32-
Келль, в отличие, от Мира жил в поселении.
В этот раз мы свернули куда-то в центр, и я, наконец, смогла оценить размеры звериной общины. Здесь была пятиэтажная школа, сады, небольшой супермаркет, больничный комплекс и даже станция спасателей с пожарными машинами… Но особенно выделялось здание, напоминающее чем-то особняк правящей семьи, только раза в два больше. В глаза бросались фасад из темного камня, зеркальные окна, в которых отражались лес и небо, и стоянка перед парадным входом, заполненная автомобилями.
— Дом правящих, — усмехнулся Мир, проследив мой взгляд.
