— Ух ты… — выдохнула искренне.
— Сложно представить, живя в избушке на отшибе, да? — неприязненно скривился он.
— Ничего себе, «избушка», — нахмурилась я. — Мечта…
Он покосился на меня напряженно и недоверчиво, но промолчал.
Келль, как оказалось, снимал часть первого этажа двухэтажного дома недалеко от дома правящих. Он вышел встречать друга на крыльцо, а ко мне сразу же кинулась хаски, которая еще минуту назад крутилась у его ног.
— Мир! Аня! — знакомо улыбнулся Келль, подняв руку вверх, и безошибочно протянул ее, когда Мир подошел ближе. — Как дела?
— Ты же знаешь.
— Все меняется быстро, может…
— Нет, — отрезал Мирослав. — Я на собрание… А она не завтракала, — бросил он, разворачиваясь к машине.
— Привет, — слабо улыбнулась я, когда сзади послышались хлопок двери и звук набирающего обороты двигателя.
— Привет, проходи, — повел Келль рукой в сторону входа. — Я очень рад, что ты согласилась навестить меня.
— Это тебе спасибо, — я прошла в открытую дверь и огляделась. — Мир говорил, ты занимаешься исследованиями…
Сразу за порогом запахло свежей выпечкой и сушеными травами. Весь коридор был увешан пучками соцветий и листьев, ягодными и грибными бусами. В маленькой гостиной горел камин, а на столике с короткими ножками уже стоял завтрак и дымились кружки с травяным чаем. Я села на диван, Келль — в единственное кресло рядом. Все время с его губ не сходила восторженная улыбка.
— Я тоже еще не завтракал, — сообщил он. — Угощайся! А чай налил тебе целебный, Мир говорил, тебе было плохо с утра…
— Угу, спасибо…
В душе что-то дергало, словно меня тянуло куда-то. Хотелось кинуться на улицу и рвануть… но куда?
— Аня? — насторожился Келль. — Что такое?
— Мне зверь снится, — я обхватила предложенную чашку руками. — Мир говорит, что я — рысь.
— Это хорошо, — улыбнулся Келль.
— Что хорошего?
— Что он видит твоего зверя, — не замечая моего тона, отозвался он. — Это значит — вы действительно созданы друг для друга…
— Если бы Мир отпустил, я бы сорвалась подальше в ту же секунду… — равнодушно прервала его восторженную речь.
Келль обескураженно замолчал, прислушиваясь и бегая взглядом:
— Понятно… теперь понятно, — наконец, постановил он растерянно и безошибочно потянулся к кружке, — ты… не готова так быстро все принять, как твоя поддушина…
Я сделала глоток и медленно вдохнула аромат.
— Хороший чай…
Вдохнула глубже, поводила рукой над чашкой, добавляя чаю нужных мне свойств… Теперь кровотечение должно быстро остановиться.
Таких, как я, по большей части лечили только травы со словами. Ничто другое не действовало. Поэтому сборы у меня всегда были разные и в большом количестве.
Говорить о Мире не хотелось. Мне и так казалось, что он рядом, еще и говорить о нем — напоминало шизу.
— Спасибо, я надеялся, что ты оценишь.
— Что за… поддушина?
Где-то я встречалась с таким термином, только не могла вспомнить…
— Да… Смотри. Сущность оборотня состоит из души и поддушины. Эта способность соединять в себе душу человека и зверя уникальна. Поддушина — это что-то типа подсознания, но не совсем. Это как… недопереваренная пища.
Я вытаращилась на него непонимающе, забывая, что Келль меня не видит. Хотя все больше крепло чувство, что «видел» он гораздо больше любого зрячего.
— Да, — улыбнулся он виновато, точно интерпретировав мои эмоции. — Оборотень усваивает душу зверя, но не до конца. Большинство так и живут со зверем врозь. Часть времени они люди, а часть — звери. Но при этом они совершенно не контролируют себя в звериной ипостаси и ничего не помнят из того времени, когда были животными. Своеобразный компромисс, только не очень стоящий. А бывает и того хуже — зверь может взять верх.
— Я думала, только ведам хреново бывает.
— Оборотням не то, что хреново, — улыбнулся Келль. — Возьми вон ту булочку… с маком и смородиной.
Дождавшись, когда я исполню его пожелание, Келль продолжил:
— Оборотень может соединяться с поддушиной полностью! В этом, собственно, и смысл!
— А кто-то сейчас добился подобного?
Мне было не сильно интересно, мысли все больше вязли в апатии. Возможно, сказывалась потеря крови.
— Да. Я. И Мира учу…
Я скептически скривилась: Мир, скорее, скатывается к зверю!
— И… долго ему еще учиться? — злость в голосе скрыть не удалось.
— Я верю в него, — Келль снова обезоруживающе улыбнулся, не поддаваясь моему пессимизму. — Он заслуживает тебя, Аня.
Я поперхнулась чаем.
— Меня? — просипела сдавленно. — Только, если как кару…
— Нет, — мотнул он головой. Его оптимизм начинал раздражать. — Ты определенно его половина. Иначе ты бы не обзавелась поддушиной, а он бы не видел твоего зверя.
— Келль, — разозлилась я, брякнув кружкой о стол, — если ты не в курсе, то могу просветить: меня продали Миру, как вещь, по договору! А сам он уверен, что я ему навязана ворожбой, чтобы… создать ему слабость, посадить за стол переговоров и вынудить сотрудничать! Знаешь, сколько на территории Карелии источников силы? А ведов сюда не пускают! Не дело…
— Аня, все это печально слышать, — наконец, погрустнел мой собеседник, но это, вопреки ожиданиям, не обрадовало, — Но мало ли что может свести тех, кому нужно быть вместе…
«Ничего не происходит просто так», — вспомнила вчерашние слова Мирослава. Ничего не скажешь — удобная позиция, и главное — все оправдывает.
-33-
— Аня… — позвал Келль, и я подняла на него глаза. — Такую связь невозможно создать лишь по чьей-то прихоти…
Но продолжить он не успел. Послышался звук открывающейся двери, и в солнечном сплетении запекло.
— Келль, — в гостиную быстрым шагом вошел Мир, — позавтракали?
— Кажется… — нахмурился тот. — Что случилось?
— Ничего, — Мирослав перевел взгляд на меня: — Мы с Аней сегодня улетаем в Ванкувер.
Сердце запнулось в груди:
— Зачем?
— По делам, — жестко ответил он.
— Зачем я в твоих делах? — встала я из-за стола, только чтобы обойти его с другой стороны и отделиться им от Мирослава.
— Сюда иди, — блеснули гневом его глаза.
— Мир, — забеспокоился Келль, — не так же ты спешишь, правда? Может, чаю попьешь? Заодно расскажешь и Ане, и мне о поездке…
Зверь шумно выдохнул, скрипнув зубами:
