— Порядок, — стремительно вошел в кабинет Зул. — Что у вас? Дайте взглянуть…
Он бесцеремонно содрал свежую повязку на моей шее и замер, молча изучая рану.
— Что там? — глухо потребовал Мир.
— Я его проводил… — сдавленно отозвался Зул. — И… маячок… — он положил ладонь мне на шею, — …сейчас снимем.
Мир тяжело выдохнул и сжал меня в руках, прикрывая глаза.
— Не хотел уходить? — прошептал хрипло.
— Можете идти, спасибо, — повернулся Магистр к врачу. Когда тот ушел, он положил руку на плечо Мирославу и с силой сжал: — Послушай… — я знала этот его голос. Когда он начинал так говорить — не слушаться было невозможно. — …это не твоя вина. Он сам тебя спровоцировал. Только не берите ничего из этого на себя. Оба. Ты сделал то, что должен был.
Мир еле заметно кивнул, а Зул вернул повязку на место.
— Все. Теперь все.
Эпилог
— Красивый какой…
Лерка и правда был хорош — светло-коричневая шерсть блестела на солнце, мощное мускулистое тело пумы завораживало. Он замер под деревом на опушке леса, величественно обозревая территорию.
— Неужели красивее меня? — усмехнулся Мир мне в ухо и ревниво куснул.
— Оба красавцы.
— Хреновый из тебя дипломат, тебе еще со мной спать сегодня, — покачал он головой.
День для зимы был на удивление теплым и солнечным. Мы сидели на обзорной площадке, свесив ноги. Нагретое солнцем дерево делилось теплом, тишина вокруг убаюкивала.
— Иди ко мне… — Как всегда, Мир не выдерживал долго рядом, не имея возможности пробраться руками к животу. — Как дела?
— Ты у кого спрашиваешь? — усмехнулась я.
— У вас, — и он поцеловал меня в скулу.
— Вроде, хорошо все.
Срок был очень маленький, и со мной еще ничего особенного не происходило, хотя узи все подтвердило — четыре недели беременности, полет нормальный. У оборотней не было регулярных анализов, исследования и прочего стресса — патологии с ними были невозможны, выкидышей не существовало. Поэтому я просто наслаждалась спокойствием и отдыхом.
Мой день начинался с прогулки к Келлю — если Мир не устраивал себе выходного, далее шел завтрак, еще одна прогулка — уже с Келлем и его собакой Селки, обед, отдых… И все сводилось к одному томительному ожиданию вечера, когда за мной приедет Мирослав и утащит домой в ванну и горячую постель. Кажется, скучновато, но я не могла насладиться этим спокойствием и умиротворением, когда не нужно ехать на работу, изнывать от усталости и постоянного страха. Я взяла декретный отпуск. Заслужила, черт возьми!
До рождения ребенка мы решили остаться тут. Все же Карелия была домом, здесь было спокойно. И если Мирославу придется уехать в Канаду — что ж, буду ждать. С Келлем, Владом и Леркой. И, честно говоря, в этот момент я буду больше переживать о спокойствии Мирослава, чем о себе.
— Как ты узнал, что он придет? — я жмурилась на солнышко, беспощадно и совершенно не по-зимнему бесновавшемся на лице и заставлявшем слезиться глаза.
— Он чувствует тебя, — Мир скользнул губами по шее.
Лерка осторожно подходил ближе, но был насторожен.
— Ну и что он теперь встал?
— Меня тоже чувствует, — усмехнулся Мирослав.
— Эх, жаль, что вы в зверях такие… звери…
— Соскучилась по моему?
Да, Мир теперь был исключением. Моим исключением! Я глянула на него и обняла, утыкаясь носом в шею.
— Люблю тебя…
Он улыбнулся:
— Небезнадежный дипломат… И я люблю тебя.
Когда Мир решил обернуться в очередной раз, чтобы разобраться с новой способностью, я ужасно боялась, что он не вернется после оборота. Но когда барс заглянул в окно дома и языком вывел мое имя на стекле, которое тут же схватилось корочкой льда, я долго смеялась. Вышла… и мы пошли с ним гулять по округе, прямо как во сне. Мне больше не грозили длительные отлучки мужа на пребывание в звере. Он мог оборачиваться так часто, как хотел, буквально прогуляться перед ужином или поохотиться ночью. Для него эта звериная сторона жизни тоже была в новинку, его глаза блестели таким азартом, когда он рассказывал, как привычные вещи теперь осознанно видятся через призму зверя. А я потихоньку записывала его впечатления, вела динамику оборотов, длительность… Мало ли, придется в свое время обернуть это все в научный труд?
Мария уехала с детьми в Альпы, Ольга Михайловна осталась в доме одна. Но, несмотря ни на что, Мир навещал ее. И это было для меня удивительно и невероятно — его великодушие было присуще настоящему Верховному Правящему.
Омрачало наше счастье только одно — метка Кира не заживала. Уже месяц прошел, а она была будто свежей. Мир нервничал из-за этого и боялся за ребенка, хотя Зул убеждал, что на малыше это совершенно никак не отразится. А в остальном все было непонятно…
Поэтому ночами во сне Мирослав неизменно стерег меня. Стоило провалиться в сон — барс тут же заступал на дежурство и не спускал настороженного взгляда со своей мелкой любопытной рыси, что испытывала его терпение. Иногда это было просто вспышкой: придавил лапой, значит сегодня без сновидений. Выпустил погулять — можно будет порезвиться. А что? Мне тоже нравилось скакать по лесу зверьком! Пусть и не так, как в реальном мире, но все равно захватывающе!
Боялась ли я увидеть волка, который обещал объявиться? Пожалуй, да… Кир сделал все, чтобы заставить нас нервничать даже после своей смерти. Но я была уверена — справимся. Мы с Миром были вместе, а это главное.
В остальном требовалось лишь время…
.
