Она лежала, свернувшись в клубочек на кровати в гостиничном
номере Вэла, и улыбалась. Она даже еще не разделась. Было ужасно забавно
смотреть, как Вэл ходит взад-вперед по номеру, прижав к уху мобильник, и о
чем-то договаривается. Время от времени покрикивает на своего агента. Ей это
нравилось. Вэл никому не даст спуску. Она делала мысленные заметки, планируя
приложить его манеру управляться с делами к своей собственной ситуации со
свихнувшейся матушкой.
Вэл наконец отбросил телефон и обернулся к ней. Снимая
рубашку, он снова улыбнулся той самой жуткой улыбкой. Потом, наставив на нее
указательный палец как пистолет, произнес:
— Жди здесь.
На минуту он вышел из комнаты, а когда вернулся…
В руках у него был кубок. Большой серебряный кубок.
Увидев ее гримасу смущения и беспокойства, он вытянулся
лицом.
— Что-то не так, детка?
— М-м-м-м, — промычала она, оглядываясь по сторонам, словно
ища кого-то. — М-м-м-м… — повторила она вновь.
— Винд. — В голосе просквозила уже неприятная нотка, Винд, в
чем дело?
Она неохотно показала на кубок.
— Что… э-э, что ты хочешь, чтобы я сделала? С этим?
— Принес выпить. Это специально для тебя, — восстановив
уверенность, пояснил Вэл. — Попробуй. Тебе понравится.
— Я… — Она соскользнула с кровати. — Мне пора идти.
— Куда это, черт побери, ты надумала идти?
— Туда. Отсюда. Не знаю.
— Куда это "туда"? — преградил он ей путь.
И тут в голове раздался предупреждающий крик. У
предупреждения был голос матери. Одного этого было бы достаточно, чтобы
проигнорировать его, но она поняла, что не может.
— Вэл, — с напряжением произнесла она, — если у тебя есть ко
мне хоть какие-то чувства — уйди с дороги.
Он снова усмехнулся своей странной, однобокой улыбкой.
— А если нет?
— Если не уйдешь?
— Нет. Если у меня к тебе нет никаких чувств?
Поколебавшись мгновение, она сделала ложный нырок влево и
метнулась вправо. Однако обмануть его не удалось. Вэл жестко схватил ее за
запястье, некоторое время они боролись, а потом свободной рукой Винд ухитрилась
выбить у него кубок, который покатился по полу. Из него пролилась густая липкая
жидкость красного цвета, навсегда испортив ковер.
Нырнув под растопыренными руками, она добежала до двери,
распахнула и уже была готова выскочить в коридор, но его сильная рука ухватила
ее за волосы и дернула на себя. От жуткой боли в заломленной шее она выпустила
дверную ручку. Дверь закрылась, но не до конца, оставляя ей надежду на то, что
можно будет заорать и привлечь внимание окружающих. Но он крепко зажал ей рот
ладонью.
— Не надо было тебе пытаться сбежать, — хрипло прошептал он
ей в ухо, волоча обратно к кровати. — Это могло быть забавно. Это могло быть
очень забавно. Тупая сучка. Тупая, тупая…
Внезапно в комнате резко стемнело. Вэл обернулся в Я поисках
настольной лампы, что стояла ближе к двери. Но лампы на месте не оказалось.
Но в следующее мгновение она перекрыла ему поле видимости и
врезалась между глаз, отчего он зашатался, а из огромной рваной раны на лбу
хлынула кровь.
— Отпусти ее, ублюдок! — заорала Конни и замахнулась я
лампой еще раз. На этот раз удар пришелся в висок. Оборачиваясь вокруг своей
оси, он рухнул на пол.
Винд наклонилась над ним. Конни не выпускала из трясущихся
рук настольную лампу. Волосы слиплись, мокрая одежда прилипла к телу. Очевидно,
шофер оказался прав: дождь усилился.
Вэл стонал на полу, зажимая руками рассеченный лоб. Винд,
осознав правоту Конни, смотрела на Вэла со смятением и отвращением. Но Конни
была спокойна, о Боже, теперь она была спокойна.
— Привет, Рэб, — сказала она.
Вэл взглянул на нее, и в его реакции нельзя было ошибиться.
Он не просто откликнулся на ее голос; он среагировал на это имя.
— Помнишь меня? — ледяным тоном продолжила Конни.
Вместо ответа он рванулся вперед, ухватился за болтающий
шнур лампы и дернул ее на себя что есть сил. Конни не удержала свое орудие.
Лампа со звоном покатилась по полу Женщины взвизгнули и ринулись прочь из
комнаты.
Конни, схватив Винд за запястье, неслась по коридору.
Скорость ошеломила Винд. Боже, старая тетка, оказывается, еще умеет бегать!
Конни тащила за собой дочь и думала, что рука просто вырвется из плечевого
сустава.
— Назад! — рычал за спиной разъяренный Вэл-Рэб, но они не
обращали внимания. Они бежали, бежали так быстро, как только могли. Они даже на
остановились у лифта, метнувшись вниз по лестнице. Все пролеты с третьего этажа
они пронеслись в жутком смертельном спринте, скользя, спотыкаясь, перепрыгивая
через ступеньки. Они уже были на первом этаже, когда высоко наверху грохнула
дверь и Вэл заорал вслед:
— Не смейте убегать! Не смейте убегать!
Этот настоятельный совет не задержал их и на долю секунды.
Вылетев их входной двери на автостоянку и пробежав около десяти ярдов, Конни
вдруг резко остановилась.
— Черт! Где я ее оставила?
— Где ты ее оставила? Где твоя машина?! Мать, о Господи, ну
ты всегда так! Терпеть не могу! Я…
Входная дверь с грохотом распахнулась. Они увидели Вэла,
который стоял, стиснув кулаки. На искаженном лице застыла ухмылка, больше всего
напоминающая звериный оскал.
Они побежали.
Он бросился вдогонку.
Дождь лил как из ведра; молнии полосовали небо, раскаты
грома напоминали рык разгневанного бога. Конни и Винд пересекли служебный
проезд, ведущий к отелю. Вэл уже настигал их, размахивая чем-то, зажатым в
руке.
Нож. Клинок.
Конни почувствовала, как стянуло кожу в том месте на шее,
словно ее проткнули. Ей казалось, что она даже ощущает, как быстро капает кровь
— кап-кап-кап…
Впереди появилась эстакада — переход через большое шоссе,
проходящее мимо отеля. Дождь лил стеной. Конни споткнулась. Винд подхватила ее;
теперь уже она пыталась тащить мать вперед. Конни прижала руку к груди. Дыхание
п??рехватило.
А Вэл уже был здесь, рядом, и замахивался ножом на Конни.
Она увернулась, но острие пропороло рукав. Покачнувшись, она ударилась спиной о
бетонное ограждение эстакады. Под ногами, внизу, в мокром асфальте плясали огни
проезжавших автомобилей.
