Стадионный менеджер стер цифру и вписал карандашом другую. О
Господи.
"Газм" завернул "Смертельный выстрел" в
дикий джем. Ники видел, как Нацист Курт врубил свой "Маршал" на макс.
Видел это и Хлеб от ударной установки. Пот разлетался мелкой пылью от
поверхности барабанов, а вместе с ним отскакивали и щепки. У правого колена у
Хлеба был колчан запасных палочек, и он мог их заменять, не пропустив удара.
Хлеб смотрел на Нациста Курта, потом Двойное Очко посмотрел на Хлеба и
пришпорил свои машины, усиливая ведущую партию от уровня мигрени до "найти
и уничтожить". Лиз-Аху тоже пришлось поддать, иначе б его уделали. Арчи,
музыкант, придававший "Газму" гитарную тяжесть, делал то же самое.
Джембоун ощущал грохот по мониторам.
"Итак — все", — подумал Ники.
Лиз-Ax, Арчи и Двойное Очко сошлись своей знаменитой
забойной "тройкой". Толпа была не просто готова к этому, она этого
ждала.
Народ счел это за повод озвереть еще пуще.
Ники знал — народ легко продержится дольше, чем группа. Без
вранья — так и без балды. Он отскочил на шаг, чтобы взглянуть на теха по звуку
Роки, сидевшего в наушниках за пультом. Красные и зеленые индикаторы
своевременно вспыхивали по всей панели. Электроэнергии они потребляли жуткое
количество. На каждого члена группы приходилось по три человека
"команды", девочек и мальчиков, которые отрабатывали свои бабки потом
и кровью на каждом шоу. Их всех подбирал Ники — бродяги, которые могли
потреблять "Кэмел" блоками, а метелок — упаковками, но истинным
кайфом для них были адреналин, эндорфин, ток метаболизма.
Ники выдохнул. Бешеный ураган звука чуть не вогнал воздух
ему обратно в глотку. Он переместился на свою правильную точку.
У Ники с Джембоуном на все случаи жизни существовал язык
знаков. Время от времени певец поглядывал влево от сцены, чтобы увидеть, нет ли
у Ники пожеланий.
Стадионный менеджер таращился на Ники сквозь синюю дымовуху
и атмосферные разводы музыки. Решив, что Ники обратил на него внимание, он
постучал по своим часам.
Ники всеми фибрами души ощутил ненависть. В чистом виде. Не
к группе, а к собравшимся в зале вампирам, к этому говнюку в тройке от
"Сирс", который косится на Ники взглядом директора школы, плотно сжав
побелевшие губы. Словно два червяка сношаются, подумал Ники.
Ники нарочито учтиво кивнул блюстителю.
В это мгновение Джембоун повернулся.
Не отводя взгляда от менеджера, Ники поднял сжатую в кулак
правую руку так, чтобы Джембоун видел, а левой — обхватил запястье.
Джембоун получил свое.
Он крутанулся на носочке, поднял, потом опустил свой кулак,
и вся группа тут же, с полутакта рванула на другой свой хит "Никогда не
сдавайся". Это был четкий ход, гарантировавший успех, и публика настолько
обалдела от внезапного перехода, что первые такты не вызвали почти никакой
реакции.
Потом народ ожил. Знали слова.
"Нигилизма вам надо, анархии? — подумал Ники. —
Получайте". Он ухмыльнулся.
Апофеоз для каннибалов. Когда Двойное Очко разразился
крэзовой импровизацией, вышибалы ощутили нарастающий напор на фанерные
заграждения. В атаку пошли Лиз-Ах и Хай-Фай: толпа желала их так, как кожаное
седло "Харлея" жаждет теплой промежности. Арчи перся по краю сцены,
призывая из зала к физическому контакту.
Стадионный менеджер пытался посоветоваться с кем-то из своих
жвачных подчиненных. Его не было слышно. Он начинал накаляться до уровня
группы.
Ники встретился взглядом с Роки и поднял оба больших пальца.
Инженер кивнул, подал условные сигналы, и в считанные секунды послание получили
все, кого это касалось.
"Играйте в силу. Жгите предохранители. Нарушайте
законы. Долбайте по мозгам".
Горящие купюры, белье, ковбойские сапоги, программки,
мелочь, хлопушки — всё, что не крепилось к полу, потоком хлынуло на сцену.
Джембоун отцепил свой гульфик с черепами и скрещенными костями, смачно его
нюхнул и швырнул в беснующуюся толпу. Единственным резервом у него оставалась
футболка в стиле Моррисона.
Ники видел круговорот, образовавшийся на месте падения этого
предмета. Кормление голодных пираний. Лакомый кусочек добыт ценой подбитых глаз
и племенной междоусобицы.
Концерт набрал критическую массу, измеряемую ушибами и
переломами и, наверное, крайним неудобством. Ники все это уже не волновало.
Необузданная энергия его решения была наркотической: кровь забурлила у него в
жилах. Пусть лопаются перепонки. Пусть прольется кровь.
Пусть творится история, прямо сейчас.
ППВМ: Просто Поехали Вашу Мать!
Джембоуна первым застигло эхо только что выданного соло
Лиз-Аха, отразившееся от дальней стороны чаши арены. Звук вернулся глухим и
неестественным. Он вытаращил глаза. Микрофон выскользнул из его пальцев и
хлопнулся на сцену. Но сверхусиленного грохота его падения не было.
Нацист Курт поскользнулся и в изумлении плюхнулся на
задницу.
Абсолютная тишина наступила так внезапно, что сдавило
барабанные перепонки. Переход был головокружительным: Ники ощутил себя, словно
пытался дышать в вакууме.
Хай-Фай и Арчи продолжали жечь, гримасничая, принимая позы,
долбая струны, пока до них не дошло, что они не издают ни звука. На это
потребовались считанные мгновения.
Хлеб прекратил артиллерить. Зрелище было несуразным, почти
смешным. Двойное Очко оказался в том же положении.
Стадионный менеджер выглядывал из-за боковых кулис. Он
поднес кулак ко рту, уронив блокнот, приземлившийся с крепким глухим шлепком,
отчего Арчи вздрогнул и чуть не влетел в стояки.
Все до единого предварительные усилители, усилители
мощности, трансформатор, контурный усилитель и колонки от перегрузки замкнули
предохранители и спалили все схемы. Элементы динамиков и кабели представляли
собой лужи сверкающей плазмы. Трое техников еще подергивались после сильных
ударов током. Пленки, крутившиеся на скорости 15 дюймов в секунду, сплавились в
бесполезные пластиковые диски, а сами магнитофоны превратились в кучу шлака.
Хлеб осторожно положил палочки. Медленно, аккуратно. В свое
время он наблюдал, как от звуков некоторых частот разлетаются стекла, лопается
резина, отключаются люди, вырубаются подопытные животные. Тыльной стороной
ладони он смахнул пот с глаз.
Арена была завалена брошенными вещами. Обувь, дешевенькое
бельишко, "железо", "комбаты", джинсы, панковские рубашки,
шляпы, трусишки, лифчики, кружева, ремни, свистки, пояса. Пустое пещерообразное
пространство напоминало грязную барахолку… Или, как мелькнуло у Ники, его
спальню при первой жене.
