Примечательно, что две сотни долларов, которые он оставил на
туалетном столике, были не украдены, а разорваны пополам и брошены на пол.
Начальник охраны отеля обратил внимание на то, что дверной
замок работает нормально, а поскольку Тед оставил открытой балконную дверь,
было высказано предположение, что налетчик умудрился перепрыгнуть с балкона на
балкон или поднялся или опустился с соседнего этажа.
— Не понимаю я этого, — признался следователь из городской
полиции. — Какое хладнокровие нужно иметь, чтобы забраться на балкон снаружи,
особенно при таком ветре.
А вор, у которого хватило ума раздобыть дубликат ключа, взял
бы наличность, да и компьютер, пожалуй. А такой вандализм… Дикость какая-то.
Теду дали другой номер на остаток ночи, но он лежал на
постели, не раздеваясь, и ждал наступления дня.
Лайза постучала в дверь его нового номера в девять утра. Он
впустил ее, удивленный тем, что она, вопреки обыкновению, пришла к нему сама, и
заметил, что в коридоре остался один из ее охранников.
— Тед, только что узнала, что случилось. Как это вышло?
Он пожал плечами, чувствуя себя слишком усталым, чтобы ясно
мыслить.
— Обычное дело. Не волнуйся: ничего непоправимого.
Она шагнула к нему, обняла, прижалась щекой к его груди.
— Такие случаи меня пугают. Слишком много ужасного произошло
с близкими мне людьми. Не хочу, чтобы ты стал очередной жертвой.
— Значит, наконец-то я убедил тебя, что все это не плод
моего воображения?
— Уж не знаю, что и думать. Меня страшит одна лишь
вероятность того, что ты прав.
— Едва ли я достаточно важная личность, чтобы стать чьей-то
мишенью.
— Ты для меня достаточно важная личность. Мне уже давно
нужен был человек, с которым можно говорить. Но если я подвергаю тебя
опасности…
Она умолкла на полуслове.
— Я уже большой мальчик, Лайза, и все делаю вполне
осознанно. Если мы предпримем некоторые меры…
— Мне так трудно с этим смириться. — Отступив назад, она
крепко, чуть ли не до боли, сцепила руки, — У меня всегда было немного близких
людей, и никто из них не кажется опасным. Дин временами бывает невыносим, но я
никогда не поверю, что он может причинить кому-то вред. Мне неприятно даже
думать так о людях, особенно о тех, кого я люблю. А теперь я подозреваю всех,
даже Рэнди.
— Он ведь давно — твой ударник?
— Целую вечность. Мы познакомились, когда он был студийным
музыкантом, а я делала демозаписи. Пару раз встречались, ничего серьезного.
Брайану он никогда не нравился, но он был рядом со мной в трудные времена. — У
нее в глазах вдруг появились слезы. — Тед, можешь думать., обо мне что угодно,
но я начинаю по-настоящему бояться. С людьми вокруг меня происходят ужасные
вещи, а мне остается только думать: а что, если бы это была я? Что, если я
следующая? Кто тогда напишет посвященную мне песню?
Он шагнул к ней и обнял за плечи.
— Пока ты со мной, ничего плохого не случится.
— Ты думаешь, что этой ночью ничего плохого не случилось?
— Ну что ж, если ты можешь написать хит, навеянный разгромом
в моем номере, тогда это было не зря.
Он тут же пожалел о своих словах, но из-за усталости его
внутренний цензор взял выходной. "Песнь Кэри" и "Смерть — это
сон" стали мегахитами, но песня "Часть меня — это часть тебя",
выпущенная через год после смерти Келли Мэри, превзошла обе через считанные
недели после выхода в свет. Пожелай Лайза сохранить хотя бы одну десятую
заработанных денег, она была бы очень богатой женщиной. Но, как и раньше, она
отдала львиную долю на благотворительность.
Тед почувствовал, как напряглось ее тело, и быстро заговорил,
пытаясь отвлечь ее.
— Послушай, поскольку мы с тобой оба на ногах в столь
неурочный час, почему бы нам не позавтракать по-настоящему в нормальном
ресторане? Никакой еды в номер.
Она немного расслабилась.
— Мне казалось, ты не хочешь, чтобы я появлялась в
общественных местах?
— Но в такую рань никто не поверит, что это ты. Особенно
если мы найдем какую-нибудь тошниловку, в которую не сунется ни одна уважающая
себя рок-звезда.
— Хорошо. — Она отстранилась от него, и голос ее теперь
звучал гораздо жизнерадостней. — Годится. Но вот что делать с этим
Терминатором?
Она кивнула в сторону двери, за которой, без сомнений,
телохранитель расхаживал безостановочно вперед-назад.
— Пошли его с каким-нибудь поручением, — беспечно ответил
Тед. — Какого черта! Один раз живем.
В субботу вечером публика проявила чуть больше энтузиазма, и
вся команда отправилась в Детройт в приподнятом настроении. Потом — Милуоки,
Толидо, Сент-Луис и Атланта. Лайза оставалась зажатой, ее концерты проходили
неровно, критики свирепствовали, а реакция публики в основном была вежливой, но
часто сдержанной.
— Возможно, ты был прав: наверное, мне следует сократить
гастроли, — не раз говорила Лайза.
Тед знал, что ее волнуют не только проблемы безопасности.
Лайза не походила на большинство рок-вокалистов, которых он знал. Деньги для
нее почти ничего не значили, но она была глубоко предана музыке: для нее было
важно, чтобы созданное ею имело отклик в сердцах людей, чтобы ее творчество до
какой-то степени трогало их, и, казалось, она черпает силы в реакции публики. В
редкие моменты горечи она жаловалась, что ее репутация основана на трех очень
печальных песнях, а не на таких жизнерадостных синглах как "Разожги
любовь", "Городская девушка", "Злачные места" или
"Затор", и Тед сочувственно кивал, не признаваясь, что любимые песни
Лайзы его самого абсолютно не трогали.
— Почему людям не нравятся радостные песни? — не раз
возмущалась она.
— Наверное, потому что люди в основном не слишком счастливы.
Ты показала им, как можно воспринимать жизненные трагедии и творить из них
нечто прекрасное, и они реагируют на это превращение.
— Но музыка должна поднимать настроение, а не наоборот. Это
возможность отвлечься от плохого.
— Ты не сможешь отвлечься, пока для начала не ??толкнешься с
неприятностями.
В тот раз он находился в легком подпитии и казался сам себе
глубокомысленным. Потом, протрезвев, он уже не был в этом уверен. Но Лайза,
похоже, удовлетворилась таким объяснением, по крайней мере больше эту тему не
затрагивала.
