— Как понять «наверняка»?!
Нужно было брать себя в руки.
— Алиса, успокойся. С тобой понять очень сложно. Ты и вед, и оборотень. Тебя можно присвоить даже не будь ты истинной. Если он тебя захочет, и ты согласишься… Ну, вспомни маму с папой…
— Ты меня не успокаиваешь!
— Что ты хочешь услышать?
— Что-то более теплое и радужное.
— Если ты его не примешь — он ничего не сделает.
43
Повисла пауза, в которой я почувствовала, как едва не трещит чашка в моих руках. Все мои звери могли сделать со мной все, что угодно. По ощущениям, я свою кошку за жизнь прокачала до гепарда — так мы с ней преуспели по части бегства.
— Алис?
— Я тут…
— Ну, неужели все так паршиво?
— Я, наверное, устала, Маш…
— Ну так приезжай! Мама так скучает…
— А папа?
Маша отчетливо улыбнулась.
— Ты же знаешь: ты — его любимица.
— Ой, Маш! — закатила я глаза.
Я знала.
— Конечно, он тоже скучает, хоть и молчит.
— Работы полно, но я подумаю — соскучилась ужасно по вам.
— Ты только держи в курсе, хорошо? — забеспокоилась сестра, а на заднем плане раздались детские крики.
Губы сами растянулись в улыбке:
— Хорошо, поцелуй деток за меня. Люблю вас.
— И мы тебя!
Заставить себя соображать было невероятно сложно, слова сестры взбудоражили не на шутку. Но все же я смогла взять себя в руки — не могла я быть истинной. Не так бы это проявлялось — я была уверена. Все, что со мной происходило, действительно больше походило на присвоение. Может, неосознанно, но Алекс поставил целью затащить меня в постель и теперь изводит этим чертовым зовом.
— О, Боже мой, Элис, что мы пили вчера? — рухнула Елка на кресло в кухне.
— Елочка, все одно и то же — МНОГО всего.
Пока отпаивала Елку, в голове крепла идея поговорить с Шерханом по-хорошему. Не знаю, глупая мысль или нет, но меня все это ни черта не устраивало. Попробую объяснить, что меня его домогательства не интересуют, пусть подотрет слюни и переключится на кого-нибудь другого. А я… может, действительно съезжу домой, когда эпопея со швейцарской делегацией закончится.
* * *
44
Судя по Правящему, ночка у него была тоже ни к черту, ни к лешему. Одного взгляда на него хватило, чтобы начать сомневаться в своем решении поговорить. Мы даже не пожелали друг другу доброго утра, слаженно отметив, что ни у одного из нас оно таковым не было. Одно радовало — следы от моей пощечины исчезли.
— Доброе утро! — бодрым шагом ворвался в кабинет Магистр.
Кинул на меня внимательный взгляд, мазнул таким же по Правящему и протянул ему руку.
— Доброе, — глухо отозвался Алекс, отвечая на рукопожатие. — Получил от вас новый вариант договора — претензий нет, можно продолжить.
— Отлично, я рад! — улыбнулся Зул.
Мы наконец-то занялись договором. Зул «дирижировал», Алекс озвучивал замечания, я делала пометки, помощница приносила кофе. За окном уже темнело, море облаков отливало пастельной сиренью, когда магистру позвонили, и он умчался на какую-то встречу, оставив нас в хмуром молчании.
— Может, поужинаем? — подал голос Алекс.
— Я не хочу есть, — резко отозвалась, разнося его попытку спокойно пообщаться в пыль.
— Кончай от меня бегать! — вперил он в меня свой фирменный взгляд.
— Что тебе нужно? — приняла вызов.
— Ты, — даже не задумался он.
— Вынуждена отказаться, не интересует.
— Почему? — не сдавался он. — Что ты хочешь?
— Спокойствия, — призналась честно. — Я превысила лимит неприятностей на этот год…
Алекс улыбнулся непонятной мне улыбкой:
— Как он тебя отпустил?
— Кто? — не поняла я.
— Мирослав, — с жесткостью произнес имя отца. — Ты же ходячая катастрофа.
— Он не знает.
— Ой ли?
— И я под защитой, — вздернула нос.
— Я вижу, не успеваешь отметины сводить… — Алекс поднялся с кресла и медленно направился ко мне. — Я предлагаю тебе защиту. — Я рассмеялась, запрокинув голову. Видела, что он залюбовался, но внимание это было опасным. — Алиса, над моими предложениями смеяться нельзя, твой кредит моего терпения почти на исходе.
Он остановился у моего кресла, убрав руки в карманы брюк, и я не отказала себе в удовольствии полюбоваться им снова, пока было можно.
— Что происходит, почему ты не даешь мне спать ночами? — откинулась на спинку и сложила руки на груди в попытке отгородиться.
Он на какое-то время задумался, глядя на меня с прищуром.
— Ты не остаешься в долгу, — ответил, наконец.
— Я тебя не зову.
— Зовешь, — возразил спокойно, и я нервно сглотнула. — Ты просишь спокойствия — я могу его дать.
— В статусе кого? — злость прилила вместе с кровью к щекам. — Твоей шлюхи?
Его черты вмиг заострились, мы шли уже по накатанной: я его выводила из себя, он зверел. В один шаг Алекс преодолел разделяющее нас расстояние и рванул меня за руку к себе:
— Любая шлюха мечтала бы оказаться на твоем месте, — процедил мне в лицо.
— Так и ищи себе шлюху! — рванулась из его рук. — Пусти!
— Цену набиваешь? — зло оскалился он.
— Пусти! — заорала я, дернувшись изо всех сил, и он разжал пальцы.
Стыдно, не стыдно — мне было плевать. Я рванулась из кабинета, на ходу сметая свое пальто и сумку с вешалки. Без Зула я больше и близко к нему не подойду! Уже вылетев на воздух, я начала рационально мыслить и полезла в сумочку за телефоном. Опустив взгляд, я сосредоточенно копалась в его поисках, когда вдруг в поле зрения появились до боли знакомые ботинки. До боли в когда-то сдавленном их хозяином горле.
— В машину, — сухо скомандовал холодный голос, и Глеб схватил меня за многострадальное плечо. Я дернулась, но вторая рука мужчины освежила самые яркие воспоминания от нашей с ним связи — вцепилась в горло.
45
— Могла бы позвонить, — прорычал Глеб с перекошенным злобой лицом. — Я чуть не сдох без тебя, дрянь! Куда ты переехала?!
— Никуда!
— Я был в твоей квартире — она продана!
Я прикрыла глаза, догадываясь… Зул просто «заказал» Глебу путь к моему дому. Тот бросил презрительный взгляд на гостиницу:
