— Ты — загадочная, свободолюбивая, самодостаточная и независимая.
— Хотел покорную овечку? — прищурилась я.
— Я никого не хотел.
— Почему?
— Потому что не знаю, что с этим делать.
С одной стороны, мне нравилось, как четко он отвечал мне, не увиливая, но с другой — его ответы временами обескураживали.
— Такая сложная наука? — переспросила осторожно.
— У тебя есть родители, ты смотришь на них и хочешь также, — не спускал он с меня взгляда. — У меня нет никого.
— А мама?
Его взгляд дрогнул и помрачнел:
— Давай есть.
— Алекс? — я вцепилась в его рубашку, не позволяя отстраниться, но по пальцам ударило сопротивление, а грудную клетку прошило от возмущенного тигриного рыка, будто я схватила хищника за хвост.
— Дай время, я объясню, — перехватил он мои дрогнувшие руки.
Мы перекусили в молчании. Пока я допивала чай, Его Величество закатал рукава и принялся убираться.
— Ты меня поражаешь.
— Снова? — обернулся ко мне.
Как же это все было странно! Нас будто по какой-то древней традиции поженили вслепую, и теперь мы пытались быть вместе.
— Ты сам себе готовишь?
— А что? — он выключил воду. — Сам. Но я не заморачиваюсь, Алиса. Мясо, овощи… Чем проще, тем лучше.
— А сладкое? — я начинала получать удовольствие от исследования друг друга «наощупь».
— Мед с орехами, — он вытер руки и аккуратно развесил полотенце на сушилке, — варенье…
Он медленно направился ко мне, а я уже понимала, что кружку надо аккуратно помыть и вытереть тем самым полотенцем, а потом также его повесить…
— Сурово.
— Я рассмотрю предложения, — снова улыбался он.
— На какой стадии? Снизойдешь попробовать или нужно предупредить за пару недель, получить письменное разрешение…
— Сейчас я тебе выдам… универсальное разрешение. И распишусь… пару раз.
Он подхватил меня, взвизгнувшую, на руки и перекинув через плечо, понес через гостиную. А я с наслаждением запустила когти в его крепкие ягодицы, приподнимаясь. Но рассмотреть ничего не успела. Мы прошли по темному коридору, потом Алекс толкнул ближайшие двери и зажег свет.
94
Спальня оказалась совсем другой, нежели я ожидала. Большая, просторная, но не пустая. Деревянный пол наполнял ее сладковатым запахом древесины, массивные шторы до пола, несколько встроенных шкафов у противоположной стены, и в центре — кровать.
Алекс бросил меня на постель, и я перекатилась на живот.
— Мне нравится, как ты смотришься в моей спальне, — застыл у края, снисходительно глядя на мои попытки отодвинуться от него подальше. — Особенно на кровати.
— Почему у тебя тут не было женщин?
— Не хотел никого подпускать так близко, — он медленно двинулся обходить кровать, не спуская с меня взгляда.
— Когда ты на меня так смотришь, мне становится страшно…
— Почему? — он невероятно притягательно расстегивал пуговицы рубашке.
Я нервно сглотнула:
— Потому что никогда не дашь выбора и не отпустишь…
Никогда еще зверь меня так не завораживал. Его движения — уверенные, естественные, без капли желания мне понравиться — будоражили мое воображение. Я хотела запомнить каждую секунду сегодняшней ночи…
— Так хочешь от меня сбежать, — он рывком отбросил рубашку и красноречиво коснулся пряжки ремня, — как и от всех остальных?
— Нет, — помотала головой, выдерживая его взгляд.
Тигр красовался передо мной, продолжая избавляться от одежды. Теперь мы были на его территории, в его логове, из которого мне уже не сбежать. Его правила, его желания.
— Ты слишком долго была свободной, Алиса, — он собрал мои волосы и потянул назад, вынуждая запрокинуть голову. — Будет непросто…
— Это точно, — я прикрыла глаза, запрокидывая голову, и почувствовала прикосновение его губ к тонкой коже на шее, под которой билась вена. Для оборотней — крайняя степень доверия, ведь сейчас я позволяла ему распоряжаться моей жизнью.
— Ты вызываешь дикий голод, — горячо прорычал мне в шею, слегка прикусывая кожу. И сдаваясь.
Рывком толкнул меня на кровать и придавил своим телом. Губы обожгло жадным поцелуем-укусом, и я ушла с головой в его жажду, захлебываясь чужими эмоциями. Алекс прикрыл глаза, а я смотрела на него. Умопомрачительный, опасный, дикий, сейчас полностью в моей власти, а я — в его. Напор и жажда зверя каждый раз — настоящее испытание. Алекс чувствовал дрожь моей кошки, но остановиться уже не мог. Как он вообще нашел в себе силы оторваться от меня и раздеть, не разорвав ничего…
— Алекс, тише, — зарычала я, когда кружево трусиков больно впилось в нежную кожу от его рывка.
— Прости, — рыкнул он, тяжело дыша, широко развел мои ноги и опустился между ними.
Его довольное утробное рычание вдруг вызвало приступ нервного смеха:
— Я же накормила тебя ужином!
— Плохо кормила, — угрожающе оскалился и облизнулся.
— Мамочки! — взвизгнула я.
— Еще папочку позови, — усмехнулся он, и в следующий удар сердца я вообще забыла и свое, и его имя, не говоря уже о том, как дышать.
То, как Алекс меня чувствовал, пугало. Любое его движение распаляло, доставляло дикое удовольствие. Он не давал передышек, доводя до исступления, и я чувствовала ту силу, что безошибочно привела его ко мне. Она пульсировала внутри, хлестала в унисон его сильным движениям и вибрировала удовлетворенным рычанием.
— Аля…
Нас обоих все еще трясло, а разрядка, казалось, не принесла удовлетворения.
— Никуда не пойду, ничего смывать не буду, — прошептала, сжимая его бедра ногами.
Он помолчал, опустился рядом и уложил мою голову себе на грудь. Казалось, даже секунды не прошло, как я уснула. Эмоциональные встряски сегодняшнего дня не прошли даром, а Алекс "разрядил батарейку" окончательно и надежно.
* * *
Только сразу же кубарем скатилась на пол, едва успевая приземлиться на маленькие лапки. Запахи рванулись в нос новыми яркими подробностями, чувства обострились, а в теле поселилась такая легкость, что хотелось безудержно нестись вперед, оставляя позади все, и я бросилась из спальни.
Коридор вдруг показался мне незнакомым — узкий и неожиданно светлый, будто уже наступило утро. Что-то тянуло дальше, будто я была на привязи, а когда нос защекотал знакомый запах, я тенью спорхнула с лестницы и огляделась.
Никогда не видела это место. Светлая гостиная, следы легкого беспорядка на диване, столе, аромат выпечки и кофе, тишина, вибрирующая ожиданием, и дуновение ветра из распахнутой настежь двери.
