— Алиса…
Я вздрогнула и подняла глаза.
— Пойдем, — кивнул Алекс на дверь.
— Куда? — нахмурилась я.
— Знакомиться с матерью, — огорошил он.
Туман все не рассеивался. Алекс ждал меня на крыльце, и, стоило подойти, взял за руку. Сплел пальцы, сжал, согревая ледяную ладонь.
— Замерзла?
Лишь бы не о серьезном.
— Наверное, — пожала плечами.
Бежал от проблемы? Он?! Я шумно выдохнула, стискивая зубы. Снег противно заскрипел под ногами, раздражая звенящую тишину. Задавать ему вопросы о матери? Не имело смысла, да и опасно. Он вел меня, словно по минному полю, так и не решив, правильно ли поступает. То, что меня ждет нечто не совсем понятное, сомневаться не приходилось. Если ему так тяжело просто подпустить меня к ней, значит, все очень непросто. Кончики пальцев покалывало в мрачном предчувствии, я гипнотизировала проступавшее из тумана крыльцо домика, дыша все чаще.
— Алиса, все хорошо…
— Нет, не хорошо, — мотнула я головой, — и ты это прекрасно знаешь.
Он шумно выдохнул.
— Ты так нервничаешь…
— Девушки всегда нервничают, когда их знакомят с мамой, Алекс.
— Алиса, — он обернулся ко мне на крыльце, — я бы очень хотел тебя познакомить с ней, но это не в моих силах.
И толкнул двери.
Маленький коридор был наполнен запахом сушеной лаванды. Ее пучки были беспорядочно развешены по стенам целыми гроздьями. Светлый пол и потолок не помогали — здесь царил какой-то беспросветный удушающий мрак.
— Она любит лаванду. Проходи… — он пропустил меня в светлое помещение и прошёл в соседнюю комнату.
Гостиная чем-то отдаленно напомнила дом из моего сна — такая же светлая и уютная. Казалось, даже вот те подушки в ромбик на диване, я уже где-то видела.
— Привет, мам, — донесся до меня голос Алекса. — Проснулась? — Ответа не последовало. Послышалась возня, еле слышный стон, потом скрип. — Я с тобой, не бойся…
Боялась я — оглянуться, когда почувствовала, что уже не одна.
— Алиса, — позвал Алекс. — Познакомься с моей матерью.
Я не нашла в себе сил нацепить хоть какую-то маску на лицо, да и не нужна она была никому в этой комнате. В инвалидном кресле, за ручки которого держался Алекс, сидела старушка и смотрела перед собой невидящим взглядом. Седые волосы были по-прежнему густыми и слегка вились даже из под заколок на висках, на лице застыло выражение какого-то легкого удивления, будто она была снова ребенком, смотрящим на мир каждый день, как в первый раз, сухие выцветшие ладони безвольно накрывали поручни кресла. Ясно- голубые глаза не вязались в ее внешности с возрастом, но моего вердикта уже ничто не могло изменить — просто тело с запертой внутри душой, что отказалась видеть и слышать в какой-то страшный для себя момент.
— Как это случилось? — дрогнул мой голос.
— Поздоровайся, пожалуйста, — проигнорировал мой вопрос Алекс. — Она слышит.
Она не слышала никого, и уже давно.
— Здравствуйте…
— Мария, — подсказал он.
— Мария, — послушно повторила я.
— Мама, это Алиса, — присел рядом Алекс, заглядывая ей в глаза.
Я зажмурилась. Вот она — его заноза, тупо пульсирующая в сердце. Вся его жизнь — лишь осколки. Семья — иллюзия, и сейчас я разрушала и ее. Он понимал, что я все видела, и злился.
— Алекс… — позвала я.
— Не делай вид, что ее тут нет, — глухо зарычал он.
— Я просто хотела сказать спасибо…
— За что?
— Что поделился со мной этим.
— Я ничем с тобой не делился, — поднялся он. — Я познакомил тебя со своей семьей.
— Это с ней ты разговаривал тем утром в Питере?
— Думаешь, она не слышит, — усмехнулся зло.
— Это из-за брата, да? — увиливать смысла не было, только разозлила бы еще больше.
— Да. Она не вынесла…
— Я тебе очень сочувствую, — призналась искренне, и он рассеянно кивнул и ушёл в кухню.
Пока готовил завтрак, я складывала в мыслях осколки жизни Алекса, которые были в распоряжении. Его семью разрушила какая-то ведунья, и они с матерью и братом оказались одни. Но потом брата убили…
Интересно, а если просто позвонить папе и выспросить невзначай о швейцарском правящем? Наплести, что у Зула намечается с ним сотрудничество? И снова я, как в кино, видела, как отец бросает трубку, а Зул через тридцать секунд получает распоряжение меня уволить и пинком отправить домой. Только почему?
— Алиса, поможешь? — послышалось из кухни, и я с готовностью вскочила с кресла. Приблизившись к столу, я получила в руки слюнявчик: — За мамой ухаживают, но мы разбудили ее раньше…
Кажется, я прошла какую-то проверку, раз Алекс доверил мне самое ценное. Аккуратно повязала женщине слюнявчик и уселась рядом.
— Алекс, Зул мог бы попробовать помочь…
Он бросил на меня короткий взгляд и нахмурился:
— Я что только ни делал…
— Но к ведам не обращался, — осторожно предположила как можно мягче.
— Нет.
Помочь его матери сложно, но не невозможно. Одно непонятно — почему она бросила Алекса? Один сын ведь у нее остался…
Перед глазами вспышкой мелькнуло воспоминание из сна, и я украдкой глянула на мужчину. Возможно ли, что Мария видела то же самое, что и я?
97
Если да, то неудивительно, что женщина не выдержала.
«Сашенька…»
— Саша, — само вдруг сорвалось с губ, и Алекс вскинул на меня взгляд. Настороженный, пугающий, загнанный, будто я его разгадала. — По-русски тебя ведь зовут Саша, — приложила усилия, чтобы голос не дрогнул.
— Я вряд ли откликнусь, — усмехнулся он, зачерпывая немного каши и аккуратно дуя на ложку. — Но мама так звала.
— Мне нравится больше, — улыбнулась.
В окно скользнул первый рассветный луч, разгоняя утренний сумрак, и отразился в его глазах. Радужки зверя вспыхнули золотом, напоминая, с кем имею дело.
— Мне тоже, — его губы едва заметно искривились в улыбке.
А меня вдруг что-то дернуло, и я позвала чуть громче:
— Сашенька…
Мария вздрогнула. Брови женщины взметнулись вверх, взгляд забегал по кухне, дыхание участилось, и с губ сорвалось невнятное мычание.
— Мама, — позвал он, хватая ее шарящую по воздуху ладонь, пытаясь поймать ее взгляд. — Мама, это я, Саша.
Но Мария беспокойно вздохнула и обмякла, ее взгляд снова потух. Алекс сжал ее ладонь и прикоснулся лбом к виску, прикрывая глаза. Солнечные лучи позолотили силуэт обоих, и мое сердце споткнулось от жалости. Алекс был таким вымотанным и уязвимым в эту секунду, что я не сдержалась. Тихо поднялась, скользнула к нему и обхватила со спины, прижимаясь всем телом.
